Линия Хаффамов, решил я, прекратится здесь. Замысел получит завершение.
Глава 69
Мне уже не узнать, сколько минут или часов просидел я, скорчившись, среди кружившего белого марева, бесчувственный к холоду, забыв об изнеможении, с единственным желанием уснуть, чтобы больше не просыпаться, но постепенно я начал ощущать, что за мной наблюдают. Передо мной стоял мальчишка примерно моих лет, глядевший на меня с любопытством и как будто с участием.
– Ты, похоже, совсем выдохся, – проговорил он.
У меня не нашлось сил даже кивнуть в ответ.
– Есть хочешь?
Он шагнул ближе и вынул из кармана булочку за пенни. Я не шевельнулся, и он поднес ее мне к самому носу, чтобы я почуял дразнящий запах свежеиспеченного хлеба. Я безотчетно протянул к булочке руку и жадно запихал ее себе в рот – сухой и воспаленный настолько, что жевать и глотать было непросто.
– Ну и ну, – прокомментировал мальчишка, – здорово же ты проголодался! И, поди, не впервой уже тут ночуешь?
Я молча кивнул: говорить было слишком трудно.
– А сегодня где собираешься устроиться?
Я неопределенно мотнул головой.
– Деньжат у меня нет, – продолжал мальчишка, – но я знаю, куда можно пойти. Там тепло, постели настоящие и харч найдется.
При этих словах мне стал представляться сон наяву, подобный описанным в арабских сказках. В смутном, почти одурманенном состоянии мне казалось, что нужно только оставаться на месте, а все эти чудеса явятся сами собой. Незачем пускаться куда-то на поиски, как это мне предлагают. Все это – сплошной обман. Я умнее и лучше знаю жизнь, чем этот мальчишка. Пусть он садится рядом – будем ждать вместе.
– Монеты он и не спросит, – настаивал мальчишка. – Делает это из милости.
Я покачал головой.
– Верно тебе говорю, – не отступался мальчишка. – Он друг беднякам. Я сейчас к нему. Пошли вместе – сам увидишь.
У меня сил не было пальцем пошевелить.
– Пошли, – повторил мальчишка и встряхнул меня за плечо. А мне сделалось уютно и хорошо: муки голода унялись, и даже зябнуть я вроде бы перестал.
– Идем! – непреклонно заявил мальчишка и принялся дергать меня за руку.
Его явно сердило мое упрямое нежелание позаботиться о собственном благополучии. Он заставил меня подняться на ноги: и в самом деле, легче было ему уступить, нежели сопротивляться, легче стоять, нежели снова упасть в снег. Крепко вцепившись мне в руку, мальчишка потащил меня на улицу. Я волокся за ним, недоумевая, чем его заинтересовал, и, возмущаясь, что он меня растолкал, когда мне стало так спокойно и хорошо.
Ступая не в ногу, мы очутились в мире, внезапно притихшем: выпавший снег приглушал шаги редких прохожих и даже стук копыт и громыханье немногих повозок. Казалось, во всей вселенной нет больше ничего, кроме моих шагов и тихого падения снежинок.
Чуточку погодя мальчишка отпустил мою руку, и теперь я брел рядом, но он поминутно оглядывался, желая убедиться, что я не отстал. Улиц, по которым мы шли, я не узнавал: не без удивления догадывался только, что направляемся мы от реки в северную часть столицы.
Мальчишка меня обогнал и остановился, поджидая меня.
– Нам еще топать и топать, – сказал он. – Осилишь?
Я кое-как кивнул.
– Тебе бы подзаправиться надо. Жаль, у меня в кармане пусто – что было, тебе отдал. Слушай, заглянем по пути к кому-нибудь.
Я отрицательно замотал головой: случись нам угодить к нелюбезному хозяину – и сторож отправит нас в каталажку.
– Брось трепыхаться, – успокоил меня мальчишка, заметив мою встревоженность, – в беду мы не попадем. Я всегда выбираю подходящий дом. И ни разу не промахнулся.
Пререкаться я был не в силах – и мы двинулись дальше мимо домов, к которым мой спутник внимательно присматривался и все отвергал. Теперь мы забрели в новоотстроенный район южнее и западнее Излингтона с его изысканными улицами и площадями. Во многих окнах горели высокие белые свечи, обвитые зеленью. Двери были украшены ветвями лавра и остролиста, не раз мы видели, как из повозок разгружали корзины с провизией.
Пока я волочился за моим новым другом, все окружающее – снег, стужа, голод, усталость, упрямый мальчишка, заманивающий ласковой встречей в незнакомом доме, – смутно напоминало мне о чем-то похожем, что либо происходило со мной в далеком прошлом, либо я слышал об этом или же прочитал в книге. Однако я был в таком состоянии, что не мог отличить действительность от вымысла и путал сон с воспоминаниями. Потом мне подумалось, что я, должно быть, припоминаю рассказ Сьюки о «привидении»: этот мальчишка был моим другим «я» и явился, чтобы повести меня на смерть. Но эта мысль не внушала мне ни тревоги, ни ужаса.
Наконец мальчишка замедлил шаг у дома на богатой улице, который, на мой взгляд, ничем среди других не выделялся. Поравнявшись с ним, я увидел, что он смотрит через оградку на окна комнаты в нижнем этаже, едва над нами возвышавшимся. Шторы, невзирая на поздний час, не были задернуты, комнату заливал яркий свет, и вся отчетливо представшая моим глазам картина напоминала сцену, хотя подобное сходство и не могло тогда прийти мне в голову, поскольку до того бывать в театре мне не доводилось. Сходство усиливалось еще и тем, что чувства мои были расстроены и я воспринимал все с особой остротой. Передо мной за обеденным столом сидело веселое любящее семейство; добродушные родители, нарядно одетые, сидя напротив друг друга, нежно любовались молодежью – очевидно, своими детьми: юная девушка и мальчик, двумя-тремя годами меня младше, обменивались улыбками.
Стол был беспорядочно уставлен разными вкусностями. Середку занимали остатки жареного гуся, а на буфете в глубине комнаты дожидались своей очереди фруктовые пирожные, сладкий крем, желе, апельсины, каштаны и фрукты из оранжерей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32