Вы их узнали?
– Нет, сэр.
– Но один из них что-то вам сказал, не так ли?
– Нет, сэр, боюсь, вы ошибаетесь. Во всяком случае, я ничего не помню.
– Мадам, – холодно проговорил Ньютон, – я никогда не путаю факты. И больше всего на свете не люблю пустые препирательства. Я вам сочувствую, но позвольте назвать вещи своими именами. Вашего мужа обвиняют в серьезных преступлениях, за которые он может лишиться жизни.
– Но как такое может быть? Мне сообщили, что хозяин таверны, которого Джон ударил шпагой, поправляется. Вы преувеличиваете вину моего мужа.
– Что? Вы продолжаете играть с нами, миссис Бернингем? Удар шпагой – это пустяк, и он не интересует нас ни в малейшей степени. Мы – официальные представители Королевского Монетного двора, и речь идет о фальшивой гинее, которой ваш муж расплатился, выдав ее за настоящую, за что ему грозит виселица, если я не выступлю в его защиту. Вот почему я прошу вас – ради него и ради вас самой – рассказать нам все, что вы знаете о фальшивой гинее. А для полного моего удовлетворения вы должны уговорить своего мужа быть с нами предельно откровенным.
Миссис Бернингем тяжело вздохнула и принялась теребить меховую опушку своего плаща, словно это были католические четки, которые помогли бы ей принять правильное решение.
– Что я должна сделать? – прошептала она.– Что? Что?
– Только доктор Ньютон может повлиять на судьбу вашего мужа, – сказал я, нежно накрыв ее руку своей ладонью.– С вашей стороны будет большой ошибкой считать, что существуют другие способы его спасти. Вы должен освободить душу от бремени, мадам.
Я ничего не знаю, если не считать того, что Джон совершил глупость.
Несомненно. Но расскажите нам о тех оборванцах, которые на вас напали, – настаивал Ньютон.– Что они говорили?
– Тот человек сказал, что если Джон донесет, то побои будут самым малым наказанием, которому я подвергнусь. И что в следующий раз они меня прикончат.
– А больше он ничего не говорил?
– Нет, сэр.
– Но вы знали, что он имеет в виду?
– Да, сэр.
– Значит, вы их все-таки узнали.
Да, сэр. Несколько раз я видела мужа в их компании, но он не называл их имен.
– Где вы их видели?
У дома моей матери на Лиденхолл-стрит, – сказала она.– В «Руне». И в «Солнце».
– Я знаю эти заведения, – откликнулся я.
– Откровенно говоря, – продолжала она, – они самые настоящие отбросы, и он не обращал на них особого внимания. С другими он проводил гораздо больше времени. С джентльменами с биржи. Во всяком случае, я так думала.
– С Королевской биржи?
Так я предполагала, но теперь уже не уверена. Джон должен был расплатиться фальшивыми гинеями с некоторыми купцами. Я всячески возражала против этого, опасаясь, что его поймают. Но когда он показал мне эти гинеи, я не могла себе представить, что кто-то сумеет отличить их от настоящих. Мне стыдно в этом признаться, но я больше не возражала. Честно говоря, сэр, я до сих не понимаю, как удалось обнаружить подделку, тем более что мой муж смешивал настоящие монеты и фальшивые.
– Ваш муж не умеет врать. Мистер Бернингем набрался джина и начал хвастаться, что дал взятку фальшивой монетой.
Миссис Бернингем вздохнула и покачала головой.
– У него никогда не хватало мозгов для серьезных дел.
– Ну, а те люди с биржи – как их имена?
Миссис Бернингем немного помолчала, словно стараясь припомнить.
– Джон говорил мне, вот только…– Она покачала головой.– Быть может, завтра я вспомню.
– Миссис Бернингем, – сурово сказал Ньютон, – вы говорите много, но совсем не то, что нам требуется.
– У меня был очень трудный день.
– Это правда, – пришел к ней на помощь я.– Сами посмотрите, как леди расстроена.
– Со временем, мистер Эллис, вы поймете, какими изобретательными оказываются некоторые люди. Насколько мне известно, эта женщина виновна ничуть не меньше, чем ее супруг.
Тут миссис Бернингем еще больше расстроилась и принялась плакать, но на Ньютона это не произвело ни малейшего впечатления, он лишь застонал, словно у него разболелся живот, и крикнул кучеру, чтобы тот поторапливался, иначе он сойдет с ума. Все это время я держал миссис Бернингем за руку и пытался ее успокоить. В конце концов она немного пришла в себя и начала понимать, что говорит ей Ньютон.
– Речь идет о человеке, которого мы ищем, мадам, – осторожно произнес Ньютон.– О человеке, сделавшем фальшивые гинеи, которыми ваш муж имел глупость расплачиваться. Скорее всего, он француз. Возможно, у него зубы как у китайца, то есть черные и гнилые, и если он когда-либо с вами разговаривал, вы должны были заметить, что у него скверное дыхание. Быть может, вы обратили внимание на его руки, дрожащие, словно молочный пудинг. Вы могли отнести это за счет его страсти к элю или пиву, но не к вину, потому что человек, которого я ищу, пьет не для удовольствия, а по необходимости, так как нуждается в жидкости, как песок в пустыне.
К моему удивлению – а я ни разу не слышал, чтобы Ньютон так кого-нибудь описывал, – миссис Бернингем принялась кивать еще до того, как он закончил.
– Но, доктор Ньютон! – воскликнула она.– Вы наверняка виделись с моим мужем.
– Нет, я еще не имел такого удовольствия, – возразил Ньютон.
Миссис Бернингем посмотрела на меня.
– Значит, это вы описали его внешность доктору.
– Нет, мадам, – сказал я.
– Тогда как вам удалось так точно нарисовать его портрет? Вы совершенно правы, в последнее время он болел.
– Сейчас это не имеет значения, – сказал Ньютон.
Экипаж Ньютона довез нас до дома на Милк-стрит, который описала миссис Бернингем, и на прощание мой наставник посоветовал ей посещать Уит только при дневном свете, когда ей не будет грозить опасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104