Когда Конан сграбастал клинок и, проломив нагрудник, по рукоять вогнал его в тело Вальтреско, тот успел только подумать: «Значит, я все-таки проиграл». Три фута закаленной стали насквозь проткнули его грудь, и сознание ухнуло в черную пустоту. Из горла вырвался хрип, пронзенное тело затрепетало – и осело на холодный пол подземелья.
Конан чувствовал себя вычерпанным до предела. Не без труда он поднялся и, хромая, пошел туда, где остался Сальворас. Он хотел помочь ему встать, но рука киммерийца замерла на полпути.
Сальворас умирал. В его груди дымилась и булькала рана, в которую вполне вошел бы кулак. Едкая жидкость из склянки Вальтреско прожгла кольчугу и плоть и вот-вот должна была унести жизнь. Варвара пробрала дрожь при мысли, что было бы с ним самим, попади эта гадость ему в голову.
– Конан… – прошептал капитан. – Он… мертв?
– Он уже горит в аду, Сальворас! Держись, друг! Во имя Крома, держись!.. Я сейчас слетаю за лекарем! Сейчас…
Но Сальворас с трудом покачал головой:
– Не надо, Конан… Митра призывает меня. Мой… срок… истекает. – Он задыхался, на губах вскипала кровавая пена. – Ты… ничего мне не должен… но позволь тебя… попросить. Проводи жреца к королю. Помоги ему… уничтожить… то зло, о котором он говорил. Спаси короля!.. – Усилие, требовавшееся, чтобы говорить, совсем ослабило умирающего. Закрыв глаза, он несколько мгновений отдыхал, потом набрал полную грудь воздуха и обратился к заботливо склонившемуся над ним киммерийцу с последними словами: – Не верь… никому. Кроме горца… Кейлаша… Расскажи ему все… король должен знать… Обещай!
Больше Сальворас был не в состоянии говорить. Он закрыл затуманенные страданием глаза.
– Король узнает, – твердо пообещал Конан. – Либо я погибну, доставляя ему эту весть. Клянусь Кромом и Митрой – ты будешь отомщен!
В глазах Конана неукротимо горело синее пламя. Его кровь еще кипела от возбуждения битвы. Он не мог думать ни о чем ином, только о новых схватках с врагом и о кровавой мести за храброго капитана, так дорого заплатившего за то, чтобы спасти ему жизнь.
Сальворас испустил последний вздох у Конана на руках, и душа его влилась в бестелесный сонм предков.
Киммериец закрыл ему глаза и положил меч капитана на его застывшую грудь. «Сегодня мне выпало сражаться бок о бок с настоящим мужчиной», – думалось киммерийцу. Сальворас умер, как подобало славному воину. Конан непременно выполнит клятву, данную павшему соратнику. Либо заплатит собственной кровью. Так велел киммерийский закон и совесть самого Конана.
…Однако этим он займется несколько позже. А теперь следовало посмотреть, как там Мадезус. Конан поднялся и пошел туда, где остался молодой жрец.
Мадезус только-только зашевелился на полу каменной клетушки. Его зрение еще не совсем прояснилось, но первым, кого он увидел, был Конан, входивший в камеру. Киммериец был с головы до ног залит потом и кровью. Мадезус заморгал, силясь разогнать туман перед глазами, и опасливо пощупал голову. Как ни странно, она не была разбита вдребезги, лишь за ухом наливалась крупная шишка. Коснувшись ее, он вздрогнул от боли. Постанывая, жрец сел.
– Конан!.. – вырвалось у него. – Благодарение Митре, ты жив!.. А что Сальворас? Он с тобой, или его схватили?
– Ни то ни другое, целитель. Вальтреско предательски сразил его, но я отправил изменника в преисподнюю. Огненные демоны уже гложут его поганые кости… Стражники же частью сбежали, частью мертвы.
– Сальворас!.. Я должен видеть его! Я спасу его, если только он еще жив!
Конан пожал плечами и с сомнением покачал головой:
– Я моложе тебя, но видел столько смертей, что… А впрочем, если бы не Сальворас, я бы тут не стоял. Посмотри на него, если хочешь, только не трать времени зря. Надо выбираться отсюда! Хреновы стражники заперли дверь в подвал, когда удирали!
Конан поставил Мадезуса на ноги, и вдвоем они поспешили в дальний конец коридора, мимо коченеющих тел, туда, где Конан оставил Сальвораса. Жрецу хватило одного взгляда: он помрачнел и опустил голову.
– Я ничего не могу больше для него сделать, – проговорил он опечаленно. – Разве что помолиться за его душу! Жидкость, пожравшая его плоть, была кровью крылатого чешуйчатого драккена – чудовища из отдаленнейшей, безымянной эпохи… Как она попала к Вальтреско, я не знаю. Об этом можно только гадать! Уже во времена моего прадеда не было людей, когда-либо видевших живого драккена…
Преклонив колени, Мадезус вытащил из сумки пузырек и окропил из него тело Сальвораса, тихо творя молитву Митре.
Пока он молился, Копан подошел к трупу полководца и срезал с его пояса кошель. Распутав завязки, он заглянул внутрь и увидел еще одну скляночку вроде той, что сгубила Сальвораса. Она была тщательно завернута в тряпку. Гораздо больше Конана привлекло золото, блеснувшее в глубине. Он осторожно припрятал кошель в самый глубокий карман своей кожаной безрукавки.
Мадезус докончил молитву и поднялся, бросив прощальный взгляд на мертвого капитана.
– Конан! – окликнул он варвара. – Дай я перевяжу твои раны, и покинем скорее это злосчастное место!..
– Некогда, целитель, – покачал головой киммериец, подходя к железной двери. – Мне еще кое-какое обещание надо исполнить.
Дверь выглядела исключительно добротной и была в отменном состоянии. Конан налег плечом, но она и не шелохнулась. Отдышавшись, он вновь попытался ее высадить. Безрезультатно.
– Крон!.. – ругнулся он, переводя дух. – Заперто с той стороны!.. Тут без тарана не пройдешь! Мы заперты, точно крысы в крысоловке…
Мадезус нахмурился, напряженно раздумывая.
– Надо, – сказал он, – подождать, пока придет стража.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90