Она должна была высадить нас очень осторожно, чтобы Брамби смог без помех прожечь корпус корабля термитом.
Но если она откажется, мы станем беспомощнощны. Нам итак придется ждать, пока истребители «Эскалибура » и «Тролля » не начнут сражение. Оно должно быть в самом разгаре. Только тогда у Мими будет шанс проскочить к вражескому кораблю.
Брэйсе наклонился над панелью управления пятьюдесятью самонаводящимися орудиями. Потом через крошечный микрофон, проволочный держатель которого загибался вокруг щеки, он обратился к диспетчеру орудий:
– Все системы на автоматику. Открыть огонь. Повторяю, открыть огонь.
– Есть… есть, сэр, – эхом донеслось из его наушников.
Компьютеры Меркурия засекли приближающиеся цели, зафиксировали их в памяти, подняли и выдвинули оружейные стволы, а потом за ноносекунды, раньше, чем человек смог бы моргнуть, накрыли цели. Кроме того, они были запрограммированы так, чтобы узнавать сигналы от своих истребителей, даже у подбитых. Они не в коем случае не должны были попасть в дружественный корабль. Иначе в сражении двадцати «Звезд » против ста «Ведьм » кто-нибудь да обязательно попал бы друг в друга.
Брэйс вытянулся, повернулся, увидел нас, и усмешка появилась на его лице.
– Могу ли я отправиться и приготовить свой корабль к взлету, Ат? – спросила Мими.
Среди астронавтов НАСА, служивших вместе на гражданке, было принято называть друг друга по именам. Они попросту игнорировали разницу в рангах, как, например, делали это при личном общении адмирал Атвотер Нимиц Брэйс и майор Мими Озейва. Один из старинных ритуалов пилотов.
Брэйс нахмурился.
– Ваш корабль в резерве. Не хочу, чтобы он столкнулся с каким-нибудь истребителем.
– Если я не приготовлюсь заранее, то могу на девяносто секунд задержаться на борту «Эскалибура », когда потребуется срочно стартовать. Девяносто секунд – целая вечность во время битвы, Ат. У меня все под контролем. Вы же знаете, я достаточно хороший пилот, чтобы не путаться под ногами у своих товарищей.
Брэйс крепко сжал челюсти.
– Можете подготовиться к взлету, если хотите. Но не отсоединяйте модуль от грузового крана. Ваш корабль останется на месте, пока мы не убедимся, что слизни покинули один из своих подбитых кораблей. Вот тогда вам надлежит выполнить последующие приказы.
Естественно Брэйс имел бы приоритет, если бы ему понадобился модуль Мими для обороны «Эскалибура » – самой большой подвижной цели, когда либо построенной человечеством. Он был домом двадцати шести людям, даже если это были флотские, вроде Брэйса. За исключением нашей бунтарской команды, экипаж «Эскалибура » был одним целым, у которого имелась лишь слабая надежда удержать флот чудовищ-захватчиков на расстоянии вытянутой руки. Так что я не мог встрять, чтобы защитить Мими от Брэйса.
Только Говард верил, что от исхода нашей миссии зависит исход войны. Зависит, выиграем мы или проиграем. Возможно, Говард Гиббл был выродком из выродков, но он сражался за то, во что верил. Казалось, никто на мостике не заметил, как его правая рука сжалась в кулак.
Как спортсмену мне очень хотелось, чтобы один из нас сошелся на ринге с адмиралом, хотя дипломы в каюте Брэйса говорили о том, что в свое время он был чемпионом Аннаполиса. Адмирал был тяжелее Говарда, но малыш не уступал ему в реакции. Говард никогда не носил Серебряную звезду, которую он получил за Битву на Ганимеде – он в одиночку защищал наш командный пункт от пятидесяти слизней . Последних двух он прикончил прикладом винтовки, потому что расстрелял весь боезапас.
Я вздохнул и сжал руку Говарда:
– Есть, адмирал!
Мы отошли подальше от Брэйса. Мими с одной стороны, я – с другой, буквально конвоировали Говарда с мостика. Держа майора за руку, я чувствовал, как дрожат мускулы его предплечья.
– Дерьмо, Джейсон! – взорвался он, когда мы вышли. – Этот человек туп, как пробка! Наша единственная надежда…
– Говард, скоро Брэйс вступит в бой с армадой, где каждый корабль размером с гору Фудзи. Ты думаешь, ему будет дело до нас? Действуем по плану. Мы должны попытаться, и попасть на борт «Тролля », чтобы не придумал адмирал.
Проблема с профессорами всегда в том, что они не понимают приказов командира.
Я-то отлично понимал и знал, что делать.
Глава тридцать седьмая.
Мы закатили нашу тележку на борт «Звезды », и я пошел назад в свою каюту, спать. Еще день, и мне не придется спать очень долго, а может, наоборот, я усну навсегда.
Оказавшись в своей каюте, я завалился на койку поверх одеяла. Ни один солдат не станет лишний раз застилать или расстилать свою койку, если не должна явиться какая-нибудь комиссия. Так я и лежал на спине, сплетя пальцы на затылке. Сколько мне суждено вот так проспать? Мы шли на смерть. Вскоре я должен буду быстро встать, смакуя последнюю минуту, взять свой дневник-наладонник, потом запечатать его в вакуумный футляр, который быть может когда-нибудь попадет на Землю. Я всегда надеялся, что кто-нибудь прочитает мои записи.
Джиб, издавая пневмомехнические вздохи, взгромоздился на спинку стула.
– В чем дело Джиб? В чем дело?
«Я не запрограммирован, чтобы ответить на такой вопрос. Пожалуйста, расшифруйте его».
Конечно, Джиб не говорил ничего такого. Он лишь забибикал, как обычно.
И Руфь Клейн-Твай, и меня могло ввести в заблуждение чувство сентиментальности, но если подходить трезво Джиб всего лишь боевая машина.
На борту не было священника, чтобы исповедоваться… Нет, нет… Конечно, я не так религиозен, но…
Скоро я и в самом деле узнаю, есть ли на свете Бог. Но я подозревал, что даже если он и существует, он не станет слушать меня из-за моего греховного образа жизни, или потому что я никогда не ходил в церковь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82