Если поторопимся, к вечеру будем на месте.Кайрус говорил как истинный воин — спокойно и по делу. И Тор был ему за это благодарен.
Ехать оставалось несколько часов, и Великий Лес ещё не успел показаться впереди, но все трое уже ощутили его странное притяжение. Как ни странно, сильнее всего это чувствовал Кайрус. По мере того, как маленький отряд начал огибать границу Леса, офицер становился всё более молчаливым, а позже, когда день сменился вечерней прохладой, окончательно замкнулся в себе. Тор забеспокоился. Они решили выполнить требование Лисс, однако обоих терзали мрачные сомнения: их таинственные похождения могли закончиться чем угодно. До недавнего времени Кайрус развлекал спутников, пересказывая дворцовые сплетни. Однако сейчас прайм-офицер молчал, и это было явно не к добру.«Что будем делать?» — спросил Тор, обращаясь к Клуту.«Думаю, пока заезжать в Лес не стоит. Лисс ясно сказала, что за место нам надо найти. Это совсем близко, я чувствую».«Но как ты узнаешь?»«Верь мне. Она нам его покажет».Клут опустился на плечо Тора. Весь день он кружил где-то далеко, на большой высоте. Теперь он вернулся, и Тор был вынужден признать, что чувствует себя куда спокойней.«Сейчас я бы предложил разбить лагерь, переночевать, а утром осмотреться. Кайрус ведёт себя странно, а темнота играет с людьми нехорошие шутки. Это место заколдовано — не хватало только, чтобы кто-нибудь из нас повредился в уме».Тор кивнул.— Верно, — произнёс он вслух довольно весело, надеясь вывести Кайруса из задумчивости. — Пойду соберу немного хвороста.«А я слетаю за ужином! — крикнул Клут, уже кружа над деревьями. — Смотрите в оба!»Некоторое время юноша занимал себя тем, что разводил костёр. Но Лес как будто обступал его, почти звал… В первый раз Тор ощутил его силу в день чудесного превращения Клута. Но тогда эта мощь вызывала тревогу. Сейчас он чувствовал, что Лес его защищает.Тор покосился на Кайруса. Казалось, те нехитрые действия, которые совершает путник на привале, за годы походной жизни настолько вошли в плоть и кровь прайм-офицера, что тело двигается само, позволяя мыслям витать где-то далеко отсюда.Наконец путники расположились у костра. Огонь трещал, согревая их. Жуя вяленое мясо и хлеб с сыром, Тор мурлыкал себе под нос старинную песню, которую часто пела его мать. От этих звуков становилось уютно, меньше тревожили несмолкающие зовы Леса… равно как и странное молчание Кайруса. Голос у Тора был довольно приятным. Продолжая напевать, юноша готовил себе ложе… а когда обернулся, чтобы пожелать Кайрусу доброй ночи, с удивлением увидел, как по щекам офицера текут слезы. Тор смолк.— Это была любимая песня моей жены, — пояснил Кайрус.— Прости, я…— Не надо. Не извиняйся. Это было так здорово — снова её услышать. Наверно, в первые годы я просто выталкивал этот напев из памяти, выталкивал… пока не забыл совсем.— Ты до сих пор тоскуешь по ней, Кайрус?— Очень сильно. Каждый день.— И у тебя больше никого не было?Услышав собственный вопрос, Тор был готов вырвать себе язык. Это же всё равно, что резать по живому…— У меня было много женщин — как и у тебя Они мне нравятся — как и тебе. Но все они для меня как гостьи. Нет я больше ни с кем и никогда не хочу делить свою жизнь. Познав истинную любовь, не станешь тратить время, чтобы искать её снова.В его голосе не было сожаления — только смирение. Тор покачал головой.— Наверное, это ужасно… если так любишь…— Всё остальное — это не любовь. А ты любил по-настоящему, Тор?— Один раз… Но я её потерял.— Она умерла? — потрясённо пробормотал Кайрус.— Нет! Ну… я думаю, она жива. Кстати, вот ещё одна причина, почему я уехал из Дворца. Почему-то у меня такое чувство, что я смогу её найти, если очень постараюсь… — Тор пожал плечами и протянул Кайрусу бурдюк с вином.— Ну что ж… — офицер отсалютовал своему спутнику, словно держал в руках изысканный кубок, и наконец-то улыбнулся. — За потерянные души и возвращение любви.Такой момент не стоило упускать.— Кайрус, можно тебя спросить… — он надеялся, что удачно выбрал время для вопроса. — Что сегодня произошло? Почему ты весь ушёл в себя — да так, что не дозовешься?Прайм-офицер глубоко вздохнул и вытянулся на одеяле, затем повернулся на бок — словно для того, чтобы не видеть неровную стену леса, которая темнела вдали.— А ты не чувствуешь?— Чего?— Наверно, это только у меня, — сонно пробормотал Кайрус. От тепла и усталости его совсем разморило.— Что ты почувствовал?Где-то внутри зашевелился ледяной страх, и Тор непроизвольно протянул руки к беззаботно пляшущим язычкам пламени.— Знаешь, мне вдруг стало очень грустно. Невыносимо грустно. Как будто вся печаль, вся тоска, которую я сдерживал все эти годы, вдруг обрушилась на меня… а потом схлынула.— Как вода?— Вот именно. Я очистился. Теперь я не чувствую ничего, кроме страстного желания снова войти в Лес, и это меня пугает. Я догадываюсь, что это может значить… и боюсь этого.Тор поворочался, устраиваясь поудобнее.— А вот Клут рад, что вернулся, — сказал он, словно это могло утешить Кайруса.— Это ещё не все, — отозвался прайм-офицер. — У меня такое чувство, что это… судьба.
С тех пор, как прайм-офицера видели во Дворце в последний раз, минуло восемь дней. Херек привык к переменам в настроении своего командира и чувствовал, когда его стоит оставить в покое. Кайрус был сложным человеком; порой мог на несколько дней погрузиться в мысли о прошлом… хотя чаще думал о настоящем. Он всегда предпочитал подумать, прежде чем принимать решения. Сейчас ему, скорее всего, просто опять понадобилось побыть в одиночестве. Хереку даже в голову не пришло о чём-то расспрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153