Старейшины и послушницы ещё долго не могли оправиться от потрясения. Но хуже всего пришлось Элиссе. Шли недели, а она всё сидела неподвижно, глядя прямо перед собой остекленевшими глазами, не слышала, когда с ней разговаривали, не обращала внимания на прикосновения. Она не могла даже есть: приходилось заталкивать ей в рот бульон и жидкую кашку. Ксантия, очарованная незнакомцами, не сомневалась: Элисса осталась жива лишь благодаря стараниям Соррели — той самой старушки, которую поначалу сочли её бабушкой.И лишь когда клук, которого инквизиторы оставили у ворот Академии, посчитав мёртвым, приковылял в крошечную комнату Элиссы, к девушке начали возвращаться чувства. Правда, поначалу она только дрожала и целыми часами плакала.Ксантия немедленно попросила разрешения помогать гостям, и Старейшины согласились. Юная послушница наконец-то проявила участие к другим людям и интересовалась кем-то, кроме себя самой. Тем временем Ксантия наблюдала за клуком и Элиссой. Между ними как будто была натянута невидимая нить: никто из них не произносил ни слова, однако они несомненно общались. Послушницу одолевало любопытство.Саксен выжил лишь благодаря неустанным заботам Соррели и Старейшин. Однако инквизиторы жестоко искалечили его, выкололи глаза, а язык вырвали и бросили бродячим собакам. Кажется, в его теле не осталось ни одной целой кости. Руки и ноги срослись неудачно и напоминали кривые сучья. Бывший циркач едва двигался, а его спина… Даже Ксантия понимала, что Саксен никогда не сможет ходить прямо… а ведь он ещё молод!.. Говорить клук тоже не мог и только изредка кряхтел, но предпочитал вообще не издавать звуков, только пожимал плечами, кивал или качал головой. Ксантия заметила, что он обожает Элиссу… Нет, скорее поклоняется ей. Это была ещё одна загадка, которую девушке очень хотелось разгадать.Недели шли за неделями. Миновала осень, наступила зима, а странная троица не выражала желания покидать Академию. Всё шло к тому, чтобы Элисса стала послушницей. Из разговоров с Соррелью Старейшины уже знали, что девушка обладает даром Чувствующей, а значит, только в стенах Академии может чувствовать себя в безопасности.Это было щедрое предложение. Однако Соррель поставила условие: Саксену позволят остаться в Карембоше. Разумеется, в саму Академию вход мужчинам был запрещён, но карембош — это не только Академия. Клук ухаживал за животными, выполнял мелкие поручения. Спал он на сеновале, есть старался в одиночестве, в одном из маленьких двориков, что во множестве окружали главное здание.Ксантия снова посмотрела вслед Элиссе. Если бы не её упорство, эта златовласка так и сидела бы в своей раковине. Может быть, Саксен помог своей богине сохранить рассудок… Но никто иная, как она, Ксантия, вернула ей присутствие духа. Теперь, пять лет спустя, трудно поверить, что это все то же робкое создание. Лишь иногда напоминают о себе шрамы, которые остались у неё в душе. Так, Элисса отказывалась говорить о своём прошлом, а при одном имени Инквизитора Гота застывала, словно превращалась в статую.— Мне надо закончить работу в архивах, Ксантия.Всё-таки ответила! В любом случае, Ксантия не собиралась так легко отпускать свою жертву. Тем более, когда вокруг столько зрителей — молодых послушниц, на которых следует произвести впечатление.— Элисса, у тебя с головой всё в порядке? Ты слышала, что говорила Старейшина Мей? Со дня на день здесь будет гость из Тала. И не королева Найрия — ты слышала? Она заболела, поэтому не приедет. И король тоже не приедет, а он такой милый…— Если честно, меня это не интересует, — ответила Элисса.Ксантия пихнула в бок одну из своих подружек.— Ах, какие мы правильные. Нам же запрещено касаться мужчин… Но мы все равно созданы из плоти и крови. И нам никто не помешает испытывать…Она замолчала, подыскивая подходящее выражение, но пауза получилась весьма выразительной.— … плотское влечение.Последние слова Ксантия произнесла с совершенно неописуемой миной, к вящему восторгу зрительниц. Девушки хором рассмеялись.Элисса сделала над собой усилие. Она не хотела читать мораль или изображать снисходительность, однако последнее время в разговоре с Ксантией неизменно чувствовала себя Хорошей Девочкой.— Ты играешь с огнём и знаешь это. Зачем мучиться из-за того, чем тебе никогда не позволят насладиться?Ксантия сделала вид, что пропустила замечание мимо ушей. Она улыбнулась своим подружкам, и Элисса словно увидела прежнюю, некогда обожаемую Ксантию.— Обычно к нам присылают старого лекаря, из которого уже песочек сыпется. Но я знаю, что на этот раз приедет не он. Я выясняла. Так что… Только представь: молодой, высокий, красивый до безумия… Ах! — Ксантия закатила глаза.— Или толстый коротышка, которому хорошо за тридцати — фыркнула одна из послушниц. — У которого одышка и изо рта плохо пахнет.На этот раз Элисса не выдержала и улыбнулась. В любом случае, надо уходить. Если Ксантия решила её задеть, то непременно добьётся своего. Так что лучше не дожидаться.Ксантия трагически скрестила руки на груди.— О нет. Только не в этот раз. Я отказываюсь в это верить.— А о чём вообще разговор? — спросила другая девушка.— Да о том, что нам всего раз в десять лет выпадает возможность потанцевать с мужчинами, глупенькая! На время празднеств мы получаем послабление! А наша Элисса…«Ну вот, начинается».— … такая красотка, что перед ней никто не сможет устоять. Элисса с презрением посмотрела на Ксантию.— Думай побольше о работе, а о мужчинах поменьше. Или ты забыла, кто мы такие?Она тут же пожалела о том, что сказала.— Как я могу об этом забыть, Элисса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153