Крузон, Стэннер. Он вызвал мысленную картину. И вспомнил еще и третьего человека. Третий человек находился во дворе, поливал соусом кусочки стейка над горячими углями. Смеялся со своей женой. Его имя было… Спрэг.
Спрэг, Леонард Спрэг.
Он автоматически двигался по туннелю, затем вынырнул в прохладный ночной воздух – холод чувствовался отдаленно, только на тех частях тела, которые еще могли чувствовать, в основном на щеках, – однако при имени Спрэг внутри у него словно бы раскрутилась спираль, как будто это имя шлепнулось на поверхность его мозга и стало тонуть, вращаясь и унося за собой сознание.
Спрэг
Спрэг
Спрэг
Спрэг
Спрэг
Леонард Спрэг
Он уже патрулировал периметр местности над оперативной базой «Всех Нас» – это и было его основной задачей, и тут до него дошло.
Это его собственное имя.
Спрэг.
Для его нового формата оно не имело никакого значения. Он знал, что для некоторых обращенных имена их «оболочек» нужны. Как часть камуфляжа. Нужны временно. Но если тебя перезагрузили в абсолютно новый формат, то никакой необходимости в собственном имени нет. Он не должен был его помнить. Но помнил. В нем осталось достаточно много от прежней личности – может, как раз то, что люди называют духом или душой, – чтобы сохранить память о… Леонарде Спрэге.
Они забрали у него меньше, чем рассчитывали. И он вспомнил, что был Леонардом Спрэгом, и с болью понял, что лучше бы не помнить. И надеялся, что «Все Мы» заставят его забыть, кем он был. И они заставят, когда у них будет время. У них ведь есть приоритеты, первоочередные критические задачи. «Все Мы» были очень заняты.

13 декабря, ночь
Винни прошел вдоль супермаркета Альбертсона и в 9:53 свернул на Квибра-Вэлли-роуд, и тут оно началось.
Он знал: нужно побыстрее куда-нибудь спрятаться и побыть одному. У него не было с собой уксуса и таблеток тоже не было, так что припадок будет сильным, Винни это чувствовал. Это какая-то форма эпилепсии, которая нападала на него довольно редко, раза четыре в год. Она как-то связана с его состоянием. Даже врачи в этом не могли разобраться. То ли эпилепсия, обусловленная аутизмом, то ли аутизм, обусловленный эпилепсией… Винни обычно избегал принимать лекарства, потому что от них он становился как зомби.
Винни считал, что они хотели, чтобы он превратился в зомби. Но ведь зомби были всегда, еще до того, как пришли они. Винни всегда их боялся и знал, что люди думают, будто он тоже похож на зомби, он так и сказал вслух, проходя мимо группы подростков на скутерах – как раз тех, которые думают, что он зомби. «Ну, это еще один способ доказать, что, когда жизнь хочет сыграть с тобой шутку, она смеется над тобой, а не вместе с тобой». И, конечно, ребята, как будто они на сей раз играли роль самой Жизни, засмеялись над ним.
Этот смех принял форму, которая повисла в воздухе как ветер, состоящий из зубьев. Эта мысль и этот образ сказали Винни, что уже поздно куда-нибудь прятаться, что приступ уже начался. Он еще успел добраться до скамейки на автобусной остановке, сел на нее, вцепился в деревянную спинку, пытаясь не обращать внимания на лицо, намалеванное рядом с плакатом «ЛЛОЙД МАК-КЕНЗИ» ОЗНАЧАЕТ «ПРОДАВАЙ СВОЙ ДОМ С НАМИ». И тут же веселая, круглая, подмигивающая физиономия Ллойда на стенке автобусной остановки повернулась с легкостью галлюцинации и злобно уставилась на Винни. И раздался монотонный звук, означающий, что приступ, смешивающий все представления, набирает силу.
Винни его очень боялся. Так страшно, когда привычке вещи меняют места, когда от звука двух полицейских машин, мигающих своими огнями на пути в старшую школу, во рту появляется тошнотворно красный вкус, вкус отвратительного вишневого сиропа от кашля, у которого был настоящий вишневый цвет и который лживо обещал настоящий вишневый вкус. Страшно, когда трое пожилых людей в автомобиле, который притормозил около Винни, чтобы пропустить патрульные машины, вдруг становятся синими, как их автомобиль, сам же автомобиль поменял цвет на телесный, а в головах у них начал пульсировать барабанный бой, и все выглядело так, будто эти головы – часть автомобиля, как в игрушечных машинках с головой водителя, где, если присмотреться, видно, что голова прикреплена к нарисованному сиденью. Страшно, когда птицы на ветках превращаются в тактильные ощущения в его глазах, и он чувствует, как их формы болезненно давят на глазные яблоки своими острыми краями и…
И тут Винни снова услышал голоса мошек.
Сейчас он не видел никаких мошек, но голоса были теми же, которые он слышал, когда мошки падали с высоты и замирали у него перед глазами. Поэтому он называл эти голоса голосами мошек. Винни знал, что каким-то образом его измененное состояние, электрическая сверхстимуляция, которой подвергается его мозг во время припадка, помогает ему слышать голоса, на самом деле постоянно звучащие в воздухе. Некоторые голоса произносили только цифры, например, «010110100-1011001». Другие – слова, которые никак не стыковались друг с другом: «Протокольное Завершение Охват Пляжа Падение Марафона Зона О-Семнадцать Зеленая Метарецепция Зонтичный Отказ До Дальнейшего Указания». А некоторые голоса звучали почти разумно – конечно, до какой-то степени.
«Гарольд Поттс, помогай, у нас нет свободного приема».
«Я моделирую с высокой эффективностью, буду продолжать с той же модальностью охвата до новых инструкций».
«Зонтик. „Все Это“ оценено в тридцать три часа, готовятся осеменительные сосуды для экспансии, проследить, чтобы младшая группа старших была протестирована на максимум».
«Нелокализованная молодежь по-прежнему находится в состоянии дезориентации и возвратного протеста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129