Наступило молчание; меня явно не поняли.
– Да, разговора, – продолжал я. – Вот мы только что слушали, моего друга – Я посмотрел на Харри. – Он рассказывал о винах. А известно ли вам, господа, что он – художник и мыслитель и мог бы рассказать что-нибудь позначительней?
– О чем? – хрюкнул, не отрываясь от тарелки, Браун.
– Да о чем угодно! Хотя бы о том, что жизнь интересная и сложная штука… Харри, – продолжал я, – вы же отрицаете примитивов?
– Совершенно верно.
– И вечно жалуетесь, что мы сами обедняем жизнь?
– Да, это так.
– Совсем не так! – ворвался в разговор Бpa-ун. – И вообще, кто вам сказал, что вся ваша философия не пустая болтовня?
– Кто сказал? – отвечал я язвительно и указал на полки с книгами. – Вот кто! Вы когда-нибудь соизволили ознакомиться с ними? – Я тут же перехватил тревожный взгляд Салли. А Харри, сообразив, что назревает конфликт, громко произнес:
– Друзья, я помирю вас! Алекс прав: болтать о винах, когда пьешь хороший коньяк, действительно неуместно. Итак, я расскажу вам историю коньяка! – закончил он под общий смех.
Вскоре Салли пригласила всех в гостиную, куда уже принесли кофе с пирожными. Я воспользовался происшедшей заминкой и прошел к себе. Я чувствовал себя на взводе и, глянув в зеркало, решил, что на сегодня довольно. Сполоснул лицо холодной водой и вернулся к гостям.
Дорис по-прежнему была центром внимания. Браун сидел рядом и, позабыв о супруге, усиленно флиртовал, если только можно назвать флиртом медвежьи ужимки.
Я сделал попытку подсесть к Дорис, но безуспешно – кресла и диван были заняты. Принес стул, но тут же вынужден был уступить его жене Майка – такой у нее был неприкаянный вид. На момент мне стало тоскливо: неужели так все и останется до конца?
И вдруг меня осенила сумасшедшая мысль! Я вздрогнул: нет, это слишком!… Как в трансе прошел в рекреационную комнату. Здесь было просторно, не было ковров и начищенный паркет блестел. Да нет же, вздор! – пугал я себя, чувствуя, как на меня сходит та самая разудалость, какую я никогда не в силах обуздать.
Холодея от надвигающегося решения, я вернулся в гостиную, торопясь налил себе рюмку коньяку. Уже опрокинув ее, я услышал испуганный возглас Салли:
– Алекс, может быть, довольно?! – Она стояла в дверях с чашкой кофе. – Выпей, тебе не повредит!
Я отвел ее руку и церемонно поклонился:
– Благодарю вас, миссис Беркли, но я прекрасно себя чувствую! – С этими словами я направился к двери.
– Алекс, что с тобой?… – услышал я вслед себе ее встревоженный шепот.
Но я даже не замедлил шага и прошел в рекреационную комнату. Здесь, в углу, стоял магнитофон. Я выхватил с полки первую попавшуюся кассету с музыкой для танцев и вставил ее в аппарат. После этого вернулся в гостиную и, подойдя к расположившейся на диване и креслах компании, весело и громко объявил:
– Бал начинается! Прошу в зал! – И затем к Дорис: – Разрешите вас пригласить?
Мне показалось, что она вздрогнула; она поднялась и Пошла со мной. Остальные повалили за нами.
Еще несколько шагов, и мы откалывали какой-то ультрамодный танец, что-то вроде гимнастических упражнений, с прыжками, поворотами, расхождениями и схождениями, но без сцепления партнеров.
Но вот музыка переменилась: полились звуки танго. На момент я заколебался, затем приблизился к Дорис и обнял ее за талию. Признаюсь, я сделал это осторожно, не слишком сближаясь – ведь я знал, что и макушкой не достаю ей до плеча.
Чтобы не поддаться смущению, я стал ей что-то громко рассказывать, затем, проплывая мимо магнитофона, усилил звук – должно быть, слишком усилил, потому что заметил, что моя партнерша наклоняется, чтобы лучше меня расслышать. Тут же представил себе, что если сойдусь с ней вплотную, то прижмусь лицом к ее груди и со стороны
это будет выглядеть смешно. Это у меня всегда так – одно к другому, так я устроен.
Только теперь до меня дошло, что никто, кроме нас, не танцует, – все стояли и смотрели… Не хватало мужества взглянуть на них, а в то же время все мое существо было захвачено одним нестерпимым желанием – узнать – чего они смотрят, что у них на лицах? Один только взгляд, туда, в их сторону, и все станет ясно! Да и чего страшиться? Там все друзья и служащие… да, служащие, они-то не посмеют… они отлично знают, что я завтра же могу выкинуть их вон! Эта жесткая мысль на момент успокоила меня, но только на момент; я тут же сообразил, что это не то, совсем не то!
Я мельком глянул на Дорис и прочел у нее в лице неуверенность; сомнений не было – наш неожиданный дебют застал ее врасплох. Смущенный этим открытием, я решил перевести все в шутку: я оторвался от нее и, паясничая, проделал несколько свободных фигур, не имевших отношения к танцу, затем опять соединился с моей партнершей. Сразу понял, что свалял дурака, – импровизация не удалась.
Теперь я от души желал, чтобы музыка окончилась; а она, как назло, тянулась и тянулась, и напряжение во мне нарастало. К тому же и выпитое начало сказываться – у меня кружилась голова.
И вот наконец я взглянул на «тех». Тотчас заметил, что Харри среди них нет, Салли тоже вышла. Старый Ханс с женой смотрели на нас и сочувственно улыбались. Фред, поймав мой взгляд, опустил глаза. Браун!… Где он? В тот же миг я увидел его: он выглядывал из-за спины Ханса и, показывая на нас глазами соседке, что-то говорил. Его шарообразная голова тряслась от смеха. В этот момент мы приблизились к группе и до меня донесся его приглушенный шепот:
– Ай да парочка!
Я резко остановился – при этом мне показалось, что Дорис что-то поняла и попыталась меня задержать, – и, весь сжимаясь от сознания неизбежности чего-то непоправимого, двинулся в сторону стоявших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68