Работа в институте означала для него спасение от гнетущей опеки Эрла Фокса. Он держался в стороне от всех институтских интриг; эта борьба страстей волновала его не больше, чем воинственные крики мальчишек, доносящиеся с детской площадки.
И все же, несмотря на это новое ощущение независимости, ему казалось, что его жизнь уперлась в непроходимый тупик. Он переживал период мучительной усталости и глубокого отчаяния, и только какая-то внутренняя стойкость еще связывала его с жизнью.

Все это время Хьюго регулярно посещал клинику Маунт-Синаи, где его лечили рентгеном. Там его укладывали ничком на черный, покрытый каучуком стол и в течение нескольких минут пропускали через его тело невидимый очищающий поток мощных лучей. Хьюго относился к своей болезни философски. Он сравнивал таинственного микроба, порождающего в его крови враждебные клетки, с кровожадным тираном, которого в открытой схватке удавалось перехитрить и на время смирить; но после каждой такой схватки организм Хьюго становился еще чувствительнее к следующему приступу. Когда он уехал из Кемберленда в Чикаго, чтобы встретиться с Эдной, новый приступ болезни поразил спинной мозг и вызвал паралич, но через несколько месяцев в результате облучения его здоровье снова временно восстановилось. Хьюго столько раз в своей жизни смотрел смерти в глаза, что ни мучения, ни сама смерть уже не пугали его.
Единственное, чего он не мог вынести, – это страдания в глазах Эдны, когда она ухаживала за ним. Беспомощный, обреченный на полную неподвижность, он подолгу смотрел на Эдну и в сотый раз давал себе клятву никогда не жениться на ней. Лучше уж насильно вытолкнуть ее из своей жизни, чем доставлять ей такие мучения.
Более или менее поправившись, Хьюго по приглашению Фокса приехал в Нью-Йорк – сам он был слишком апатичен, чтобы искать себе работу в другом месте. Он снял маленькую комнату, очень похожую на ту, в которой жил много лет назад, и снова, как тогда, почти все время стал проводить в физической библиотеке, где мог забыться и уйти от жизни в мир, созданный его разумом. Фокс навестил его всего один раз, он зашел, чтобы сообщить о вакансии, открывшейся в одном научно-исследовательском институте. Фокс не сказал ничего ни за, ни против этой работы, но, насколько можно было судить по его грустному безучастному лицу, не сомневался в том, что Фабермахер примет это предложение.
Перейдя на другую работу, Фабермахер внезапно ощутил потребность в дружбе и человеческом участии. Эдна должна была приехать не раньше чем через два месяца. Поселившись в Нью-Йорке, Хьюго с первого же дня подавлял в себе желание повидать Горинов и только теперь позвонил к ним и попросил позволения зайти. Он застал Сабину одну, но в этой нью-йоркской квартире ему сразу стало не по себе. В Америке он привык к скромному уединению и всегда находил у Горинов обстановку, мало чем отличавшуюся от его собственного жилья, если не считать уюта и жизнерадостности, которые вносила в свой дом Сабина.
Но нынешняя их квартира была похожа на роскошный орнамент, вылепленный на пышном фасаде американского процветания. Тут все говорило о том, что обитатели ее идут в гору. На Сабине было простое черное платье, по-видимому такое же дорогое, как и платья, присылаемые Эдне ее матерью. Но мать Эдны принадлежала к чужому, далекому миру и обладала, по представлениям Хьюго, сказочным богатством, а Горины всегда были для него своими, близкими людьми.
Эрик работает в лаборатории, объяснила Сабина. Она не сумела рассказать Хьюго, в чем состоит работа Эрика, и он вызвал ее на разговор о самой себе. Он понял, что она счастлива. Она говорила о себе и об Эрике так, словно никогда и ни в чем не отделяла себя от мужа. И то, как она рассказывала о «нашей» квартире, «нашей» обстановке, «нашей» работе, все больше и больше отдаляло ее от Хьюго. Тщетно старался он уловить в ее голосе, в выражении ее лица хоть что-то, кроме радости от встречи со старым другом. Он уже раскаивался, что пришел, и, выждав удобную минуту, встал, чтобы распрощаться. Сабина протянула ему руку, и он на минуту задержал ее в своей, разглядывая тонкие пальцы, лежавшие на его ладони.
Ощущение гладкой кожи этих белых пальцев, прильнувших к его руке, создавало иллюзию близости, их прикосновение было похоже на ласку. Потеряв самообладание, Хьюго умоляюще произнес ее имя и вдруг увидел в ее глазах внезапно вспыхнувшую нежность. Нет, она ничего не забыла. Весь вечер она выдерживала непринужденный, почти безразличный тон, но сейчас в ней, помимо воли, вдруг прорвалось теплое чувство. Все еще не отпуская ее руки, он привлек ее к себе и поцеловал в полураскрытые губы. На мгновение она отдалась порыву, и от ее прежней выдержки не осталось и следа. Ее мягкие губы прижались к его губам. Хьюго помнил жадность, властность, требовательность поцелуев Эдны. В поцелуе Сабины он почувствовал нежность, ласку, она как бы покорно отдавала ему всю себя. Когда она с мучительным усилием оторвалась от него, ее лицо пылало, а серые глаза расширились.
– Спасибо, – сказал он тихо, – за доброту.
– Это просто какой-то странный порыв, – сказала она с досадой, словно отвергая его объяснение. – Я сама не понимаю, как это могло случиться.
– Это я виноват, ведь я так сильно и так давно вас люблю. Вы же знаете. Вы всегда это знали.
– Тем хуже. Выходит, что я играю вами.
– Играете? – слабо улыбнулся Хьюго. – Нет, это была не игра.
Сабина принужденно улыбнулась.
– Мы придаем слишком большое значение одному поцелую.
– Значит, он этого стоит, – ласково ответил он. – Не корите себя, Сабина, обещаю вам запомнить, что ваша доброта на меня не распространяется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200