Время // Борхес X. Л. Соч.: В
3 т. Т. 3. Рига: Полярис, 1994. С. 308).

130 Глава 4
Нерабочее время -- пустая труба. В нерабочее время мы лежим на диване
<...>. Мы <...> отделяем себя от всего остального и говорим, что вправе
существовать самостоятельно (ПВН, 433).
Для того чтобы "проживаемое" время начало течь, как бы отделяясь,
подобно времени сновидения, от внешнего мира, само тело спящего должно быть
неподвижным. Эта неподвижность "пустой трубы" необходима, чтобы
"проживаемое" время наполнило "трубу", "как ветерки", если воспользоваться
выражением Хармса.
В одно из самых обэриутских и самых концептуальных стихотворений
Заболоцкого "Время" (1933) включена "Песенка о времени", в которой время
уподоблено "легкому току", перетекающему из одной чаши в другую:
Легкий ток из чаши А
Тихо льется в чашу Бе,
Вяжет дева кружева,
Пляшут звезды на трубе.
<...>
И уходим навсегда,
Увидавши, как в трубе
Легкий ток из чаши А
Тихо льется в чашу Бе48
Здесь образ вечности, связанный с круговращением звезд
(аристотелевскими часами) и Пенелопой, вечно ткущей и распускающей ткань,
соединен с трансформирующимся мотивом трубы, которая первоначально возникает
как печная труба, на которой пляшут звезды, а второй раз фигурирует именно
как труба, по которой течет время.
Стихотворение Заболоцкого -- о безумном замысле четырех охотников --
Ираклия, Тихона, Льва и Фомы -- уничтожить время, подстрелив часы.
Уничтожение времени, по их замыслу, равно смерти. Поэтому, чем охотиться на
каждого животного в отдельности, легче просто остановить время и осуществить
всеобщую смерть природы одним выстрелом. Часы описаны Заболоцким как некое
живое, кричащее тело. Уничтожение часов превращает охотников в подобие
богов, но богов безумных, не понимающих, что время относится только к миру
людей, а мир природы ему неподвластен. Он питается иными соками, нежели
абстрактным ходом времени (ср. с наблюдениями Ницше о безвременном состоянии
животных). Заболоцкий дает картину этих иных временных потоков в природе:
...Ив каждой травке, как в желудке,
Возможно свету было течь.
Мясных растений городок
Пересекал воды поток.
И, обнаженные, слагались
В ладошки длинные листы,
И жилы нижние купались
Среди химической воды49.
_____________
48 Заболоцкий Н. Столбцы и стихотворения. Поэмы. М.: Худлит,
1989. С. 70. 49 Тамже.С.71.

Время 131
Стихотворение в причудливой форме осмысливает классическую оппозицию
"природа/история". История и природа существуют в разном временном
измерении. При этом природа вовсе не понимается как царство безвременной
вечности, но как царство "конкретно-телесного" времени, олицетворяемого
материальными потоками света и жидкости.
Труба -- не просто "место", своей неподвижностью создающее условия для
течения времени (ср. Аристотель о реке как "месте"), это еще и очень узкое
место, как бы не позволяющее увидеть находящееся вокруг. Создавая трубу
временного стазиса, человек "отделяет себя от всего остального". В
стихотворении "На смерть Казимира Малевича" (1935) Хармс пишет: "десять раз
протекала река перед тобой" (4,42), придавая знаменитому Гераклитову
афоризму форму арифметического абсурда. Река протекает перед наблюдателем
столько раз, сколько у него пальцев на руках. Сторонний наблюдатель может
мерить время по пальцам именно потому, что он сторонний.
В дневниковых записях Хармса (1926) обсуждается вопрос своего рода
временной трубы, в которую заключено и которой ограничено знание человека:
Некоторые люди путем эфира могут постигать тайны вышеположен-ные, но
все же в чрезвычайно узком аспекте, как например
a-------------------
-------- x ------
---------- x ------
---------- b

c
d

Если б вся истина укладывалась бы на линии ab, то человеку дано видеть
лишь часть, не далее последней возможности (с). Возможно путем эфира можно
перенести свое восприятие в иную часть мировой истины, например d, но
суждение иметь о "виденном" человек вряд ли сможет ибо знать будет лишь
части мира друг с другом не связанные: ас и d. Суждение же может быть лишь
путем нароста истины от а к b. В данном случае последовательность нарушена
куском cd (MHK, 8).
Хармс описывает реальность как линейность, которая одновременно
является и линейностью логики (причинности), и линейностью языка, и
линейностью времени. Освобождение языка и логики поэтому требует некой
радикальной операции со временем. В "Сабле" Хармс рассуждает об обособлении,
изоляции мира предметов таким образом, чтобы каждый предмет был как бы вынут
из линейности трубообразного времени. Но это вынимание также возможно,
только если наше время изолировано от времени предметов этой самой
"трубой". И тогда наступает царство свободы:
Самостоятельно существующие предметы уже не связаны законами логических
рядов и скачут в пространстве куда хотят, как и мы. Следуя за предметами,
скачут и слова существительного вида. Существительные слова рождают глаголы
и даруют глаголам свободный выбор. Предметы, следуя за существительными
словами, совершают различные действия, вольные как новый глагол (ПВН, 434).
Время исчезает в трубе... Вернее, оно вытягивается, втягивается в
трубу, превращается в ускользающую нить. Такого рода понимание

132 Глава 4
времени обозначается теоретиками темпоральности как "движущееся
теперь".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185