"Хветь!" Мышина содержит в себе
обсценное "еть...", как бы обнаруживающее природу Фаола и приводящее к его
исчезновению.
С другой стороны, в имени проступает английское fall -- падение.
При этом Хармс строит имя на сочетании звуков "а" и "о", призванном
передавать ощущение пустоты, зияния51.
Хармс чуток к звукописи или грамматической форме, которая обозначает
неопределенность бытия, сворачивание, исчезновение объекта. В 1933 году он
записывает, например:
Интересно, что немец, француз, англичанин, американец, японец, индус,
еврей, даже самоед -- все это определенные существительные как старое
россиянин. Для нового времени нет существительного для русского
человека. Есть слово "русский", существительное образованное от
прилагательного. Неопределенен русский человек! Но еще менее определенен
"Советский Житель". Как чутки слова! (МНК, 89)
Исчезновение России как государства чуть ли не детерминировано
исчезновением существительного, определяющего жителя России.
_____________________
51 Сочетание АО интересовало французского литератора и мистика Фабра
д'0ливе, оказавшего влияние на Флоренского. Флоренский в трактате "Имена"
пишет об этом сочетании как об "узле", "который соединяет, и точке, которая
разъединяет небытие и бытие". Флоренский, цитируя Фабра д'0ливе, обращается
к
...образу таинственного узла,который связывает небытие с бытием, дает
один из наиболее трудных для понимания корней... По мере того, как смысл его
обобщается, можно видеть, как из него рождаются все понятия о похотении,
о вожделенной страсти, о смутном желании, по мере того, как он
суживается, там можно открыть только чувство недостоверности и сомнения,
которое угасает в союзе или (Священник Павел Флоренский.
Имена, б. м.: Купина, 1993. С. 22).

Шар 219
Само слово существительное оказывается связанным с идеей
сущности.
Странные, заумные слова Мышина обладают некой магической силой (отсюда
и название текста -- "Власть"), способной воздействовать на телесность в
большей степени, чем монолог Фаола. Эта магическая сила заключена в
уникальности формы заумных слов Мышина, в том, что эти слова-имена так
расстворены в моменте называния, в предметной "сущности", что наделяются
силой физического воздействия.
"Хветь" Мышина обладает, используя выражение А. Ф. Лосева, большей
"физической энергемой", чем любые разглагольствования Фаола.
10
Звук слова, взятый как чистое звучание, как набор фонем, относится к
сфере физических явлений. Он ничем принципиально не отличается от иных
физических феноменов. Звуки слова имеют смысл, но смысл этот на некой
предметной стадии существования слова не выявлен. Слово тем больше похоже на
предмет, чем "бессмысленней" оно. В том трактате, где обсуждалась
"квинтэссенция", Хармс записал:
Любой ряд предметов, нарушающий связь их рабочих значений, сохраняет
связь значений сущих и по счету пятых. Такого рода ряд есть ряд
нечеловеческий и есть мысль предметного мира. <...> Переводя этот ряд
в другую систему, мы получим словесный ряд, человечески БЕССМЫСЛЕННЫЙ
(Логос, 114).
Бессмыслица, чисто акустическая форма, оторванная от значения,
оказывается "мыслью предметного мира". "Предмет" выражает себя в зауми. В
начале этой главы я цитировал текст, в котором Хармс 12 раз повторил слово
"предмет". Само по себе это повторение не только воспроизводит смысл как
репрезентацию, но одновременно и разрушает его. Приведу этот текст в полном
виде:
Эпиграф из тигров: "О фы! О фе!"
Кра кра краси фаси перекоси. Предмет, предмет, предмет, предмет,
предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет (МНК,
89).
Слово "предмет" возникает из разложения слова "красивый". Если быть
точнее, из "перекоса", все той же формы "подворачивания". Начало слова
"краси" переходит в чистую акустику, музыкальность:
"фа-си", а затем еще один "перекос" завершается его "опредмечиванием".
Этот предметный звук становится, согласно Лосеву, "физической
энергемой" в момент, когда он начинает соотносится со смыслом. Но первичный
смысл звука (как пишет Лосев), оторванный от "симбо-лона" -- то есть
символического значения, -- это просто соотнесение звука с некой
целостностью, с неким единством:

220 Глава 7
Физическая энергема слова ничем не отличается от всякой физической
энергемы. Это -- совокупность физических определений, объединенных
определенным смыслом. Слово есть в этом смысле некоторый легкий и невидимый,
воздушный организм, наделенный магической силой что-то особенное значить, в
какие-то особые глубины проникать и невидимо творить великие события. Эти
невесомые и невидимые для непосредственного ощущения организмы летают почти
мгновенно; для них (с точки зрения непосредственного восприятия) как бы
совсем не существует пространства. Они пробиваются в глубины нашего мозга,
производят там небывалые реакции, и уже по одному этому есть что-то
магическое в природе слова, даже если брать его со стороны только физической
энергемы52.
Особенностью энергемы является то, что она возникает из связи со
смыслом как с некой целокупностью, а потому она, по существу, не физична,
хотя и обладает силой физического воздействия. В ином контексте Лосев даже
использует гуссерлевский термин ноэма для обозначения таких
"невидимых организмов". Физичность энергемы порождается не столько связью с
предметом, сколько связью с целокупным смыслом, за которым стоит "предмет".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185