– Даже так? Расскажи, раб ла… Джулис.
А, вот и имя вспомнила. То-то же.
– Тильвус повстречал Адрика в снах Воина Сновидений. Никто не знает, почему он сохранил ему жизнь, дал покинуть сны живым. Великие маги тоже иной раз совершают странные поступки. Справедливости ради замечу, что Тильвус тогда еще не был великим.
Девица перебила:
– И после этого Адрик его и невзлюбил?
Джулис открыл было рот, но тут же прикусил язык. Нет уж, это ей пусть великий маг рассказывает. А он, Джулис, будет говорить вещи общеизвестные.
– А ты чего хотела? Аркабские маги – гордецы, каких свет не видывал. Воин Сновидений не захотел об него и руки пачкать, а Адрик, понятное дело, счел это за страшное оскорбление. Вернуться в Аркаб он уже не мог, там бы его уничтожили каким-нибудь особо изощренным заклинанием… так что Тильвусу пришлось еще и хлопотать, чтоб Адрику разрешили остаться в Доршате. И вот теперь он занимается магической деятельностью, изучает сны и скрипит зубами при каждом упоминании имени моего друга Тильвуса.
Девица отчего-то запечалилась:
– Я в общем-то могу его понять. Очень неприятно чувствовать, что ты кому-то обязан… бедненький, еще и невеста от него сбежала! Тильвус мне все рассказал. Представляешь, Никита, Адрик этот много лет был влюблен, а невеста накануне свадьбы сбежала с другим!
Невеста?! От Адрика?! Что она несет?
Приятель сказал сдержанно:
– Повезло мужику.
О чем они?!
А девица опять:
– Но, может, это и не он вовсе? Может, кто-то другой? Как он выглядит, этот Адрик? Ты его видел?
Видел, видел. Лучше бы не видел. Но пришлось описывать.
– «Как он выглядит, как он выглядит». Высокий, волосы русые, глаза серые. Он довольно молод и…
Глупая девица ни с того ни с сего обрадовалась:
– А! Ну тогда это не он. Вчерашний-то человек по-другому совсем выглядел – такой, знаешь, неприметный, обычный, как клерк из похоронного бюро…
Ну что с нее взять? Пришлось объяснять простейшие вещи:
– Взял другую внешность, обычное дело… Но почему, почему же ты не могла выведать, о чем шла речь?
О, понеслось! Интересно, отчего никто не разъяснил ей, что не подобает в разговоре так вопить и размахивать руками, подобно прачке?
– Как же я выведаю, когда твой драгоценный Тильвус недвусмысленно дал мне понять, чтоб я свалила? Что ж я, должна была подслушивать, сидя в кустах?
Спрашивается, чем плохо сидеть в кустах?! Залез – и слушай себе. Любой гоблин сообразил бы. Только хотел ей это объяснить, как ее приятель открыл рот:
– Кусты-шмусты… Слушай, раб лампы, я гляжу, ты взбодрился, а? Голова больше не болит?
И этот туда же! «Раб лампы»? Сразу видно, должного воспитания тоже не получил… Хотя чует сердце, с ним ухо востро держать надо. Слишком уж глаза у него внимательные… и смотрит он так, будто его, Джулиса, видит, несмотря на чары невидимости. А сам на наргалийца похож, такой же светловолосый, голубоглазый… Внешность неприметная, да уж больно взгляд цепкий – такие себе на уме, все замечают!
Ладно, придется напомнить кое-что.
– По вине этой болтливой девицы, из-за ее длинного языка нашей долгой дружбе с Тильвусом едва не пришел конец! Я-то сообщил ей кое-что по большому секрету, надеялся, что она сохранит все в тайне – и что же? Она навлекла на меня гнев великого мага!
Девица мигом притихла.
– Я же нечаянно! Получилось так…
Нечаянно… Подумал и решил добавить:
– Все-таки жаль, что ты не удосужилась послушать разговор магов… Хотелось бы узнать, что к чему. Неприятно, конечно, что ты попала в сны Воина… очень неприятно, но… Подумай лучше, сколько хлопот ты доставляешь моему другу Тильвусу. А ведь его жизнь поважней, чем твоя. Он совершил немало славных деяний, подвигов… а ты? Тут и сравнивать нечего.
Полезно иногда сбить спесь с человека. Но девица, вместо того чтоб осознать собственную ничтожность, опять расшумелась:
– Ах ты, гад! А я-то еще заступалась за тебя! Просила Тильвуса тебя пощадить! Он хотел тебя в летучую мышь превратить – и поделом!
В летучую мышь?! Это серьезно.
– Все вы, чародеи проклятые, одного поля ягода! Ох, если б я могла тебя видеть! Я бы тебя…
Приятель ее насупился.
– Сати, хочешь водички? С валерьянкой?
– Нет. Хочу водки. У тебя нету? Жаль. Тогда надо в типографию сходить, у печатников должна быть. Пусть нальют стакан. Или два.
Расстроилась, наконец-то. Может, уйдет все-таки? А насчет типографии – отличная мысль. Надо будет самому наведаться.
– Стакан?! Да ты что? Тебе плохо будет!
– Можно подумать, мне сейчас хорошо… Выпью – и сразу умру. Тильвус обрадуется – вот и проблема решена! Так как? Идем в типографию?
Вот какая настырная. Заладила – идем да идем. Хорошо, что приятель ее отговорил:
– Нету там водки. Я точно знаю. А у меня – только вода.
В окно выглянул. Ну-ка, что там интересного? Ничего. Стоит эта… как ее? Машина. Слово новое, нужно хорошенько запомнить.
– И бензин еще есть. Хочешь бензина? Могу налить.
Девица на него тут же рассердилась:
– Да ну тебя! Приехал на мою голову!
И в другую комнату убежала. Наконец-то!
Сати прошла в редакцию, села за стол, подперла щеку и задумалась. Ничего хорошего в голову не приходило, а будущая жизнь представлялась такой беспросветной, что и думать о ней не хотелось.
– Ладно, Никита. Мы с тобой, кажется, в кафе сходить хотели? Ну пойдем, пообедаем где-нибудь. Чего тут-то сидеть? А потом на выезд пора: цех по производству мраморной крошки.
– Пожалуй, и я отправлюсь в путь, – неожиданно прозвучал поблизости голос Джулиса. Сисадмин вздрогнул. «Плейбой» сам собой шлепнулся на стол Хамера и зарылся в бумаги.
– Куда собрался, раб лампы? – поинтересовалась Сати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131