– А где?
– На первом этаже, возле деда Ильи.
Сати захлопала глазами.
– Как это? – непонимающе спросила она. – На каком этаже? Где?!
– В родной конторе. На вахте.
– На вахте?! Ты же вроде в другом городе был?
– Город-шмород… Сел вчера вечером в поезд да утром домой приехал, делов-то… Я это тебе и хотел сказать, да ты телефон отключила.
– Шутишь, наверное? Погоди-ка…
Сати выскочила из комнаты, перегнулась через перила, стараясь разглядеть площадку первого этажа.
– А что ты заявился раньше времени? У тебя же отпуск. А семья где? На море осталась?
В трубке послышался тяжелый вздох:
– Может, подождешь, пока я в редакцию поднимусь?
Сати спохватилась, отключила телефон и понеслась на первый этаж.
Сисадмин повстречался на втором. Он поднимался по лестнице, одетый, как всегда, в джинсы и синюю футболку, со спортивной сумкой через плечо.
– Никита! – бурно обрадовалась Сати. – Молодец, что приехал! У меня новостей столько!
– Догадываюсь, – коротко ответил приятель. – Потому и приехал.
Стукнула дверь, и появился ответственный секретарь.
– Ты вроде сказала «Никита»? – осведомился он. – О, и правда Никита! На пляже отдыхал? В море купался? А известно ли тебе, что некоторые зарубежные страны коварно используют глубины океана для захоронения опасных высокоактивных отходов атомной промышленности? Морская фауна и флора заражена радиоактивными веществами!
– Не купался я, – сообщил сисадмин. – Не до того было.
– Это хорошо, – одобрительно сказал секретарь. – В отделе доставки принтер не работает, ты бы глянул?
– Гляну, – пообещал Никита.
Услыхав голоса, из соседнего кабинета выглянула главный бухгалтер.
– Уже вернулся, отпускник? – Она окинула сисадмина взглядом от светлых, коротко стриженных волос до пыльных кроссовок. – А что это ты и не загорел совсем? На пляж не ходил, что ли?
– В баре не загорают, – пробурчал «отпускник».
– Сетка опять упала, – скорбно сообщила бухгалтерша. – Уже третий день лежит. Сделаешь?
– Сделаю.
– Не-э-эт, – протянула Сати, когда дверь закрылась. – Нам поговорить спокойно не дадут. У нас в конторе все сломалось, вообще все! Ты теперь целый месяц чинить будешь. Так что, если не хочешь к работе приступить немедленно, надо свалить куда-нибудь поскорее. Погоди, я только за сумкой в редакцию поднимусь.
Тут на первом этаже раздался грохот, будто упал шкаф, потом послышался истошный вопль начальника рекламного отдела:
– Сати! Сати!
Она перегнулась через перила:
– Чего?
– Дед Илья сказал, Никита приехал?
– Приехал!
– Скажи, пусть он вместо Аверченко на выезд с тобой сегодня съездит! А то Аверченко такого наснимает!
Сати уставилась на сисадмина.
– Съезжу, – кивнул тот.
На четвертом этаже было тихо и безлюдно.
– Эх, Никита, – говорила Сати, запихивая в рюкзак блокноты и диктофон. – Хорошо все-таки, что ты приехал, а то, понимаешь, такая жизнь началась! Как в сказке, только страшнее. Пойдешь сегодня со мной к Тильвусу? Я, понимаешь, узнать хочу, что ему этот специалист по заклятиям-то сообщил.
Вспомнив «специалиста», Сати снова разозлилась.
– Гад! – мстительно сказала она и пнула ни в чем не повинный стол Люси. Стол крякнул. – Надо же – человека с высшим образованием за рабыню принял!
– Кто здесь? – прохрипел из угла страдальческий голос. – А, это ты… А с тобой кто?
Сисадмин подскочил и уставился на пустое кресло криминального корреспондента.
– Ага, раб лампы заявился, – сказала Сати многозначительно. – И когда только успел? Что я тебе говорила, Никита? Это он, тот самый невидимка и есть. Я сначала тоже пугалась, потом малость привыкла.
Никита кивнул, по-прежнему не сводя глаз с кресла.
– Раб лампы! Эй, раб лампы! – Джулис не откликался, и Сати повысила голос. – Чего молчишь? Знакомься, это Никита. Помнишь, я тебе о нем говорила?
– Помню, помню, – просипело кресло. – А зачем так кричать? Зачем голосить, как торговка на базаре? Потише, потише… помни, что тебе, как девице на выданье, надлежит говорить нежным тихим голосом, чтоб не спугнуть жениха столь вульгарными манерами… – Джулис страдальчески вздохнул. – Твержу, твержу, все без толку…
– Вот, слышишь, Никита? Вот так он постоянно бубнит! То обвиняет меня в том, что у меня манер нет, то начинает учить, как должна себя вести благовоспитанная девица, чтоб заполучить жениха. Я что, похожа на благовоспитанную девицу?
– Конечно нет, – поспешно сказал сисадмин. – Не похожа совсем. Даже и не расстраивайся.
– Ох, опять? У меня и без того голова – как стеклянная. Кажется, вот-вот разлетится вдребезги от любого звука Каждое слово отдается в ней, точно эхо в пещере. А во рту… – Тут речь невидимки стала почти неразборчивой. – Во рту словно тролли нагадили… Ух, как плохо, как мне плохо…
– Плохо-шмохо… ты что, заболел? – поинтересовался сисадмин, рассматривая кресло и безуспешно пытаясь различить невидимку. – Сати, что с ним?
Та пожала плечами:
– Понятия не имею. Вчера был, как огурчик. Весь день изводил меня расспросами о приданом, уточнял, сколько у меня овец да коз, сколько земли и слуг. Я уж думала, он жениться на мне решил. А сегодня – на тебе! Что ж с тобой такое случилось?
– Случилось? Ну заболел, заболел, – угасающим голосом отозвался Джулис. – Ваш климат действует на меня губительно… Вот-вот погубит окончательно. Сведет в могилу… и тогда я… – голос его зазвучал торжественно и мрачно, – навсегда попрощаюсь с вашим жестоким миром…
Сати забеспокоилась.
– Слушай, раб лампы, – начала она, оглядываясь на дверь. – А ты не можешь попрощаться с жестоким миром на улице? Ведь гораздо лучше на свежем-то воздухе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131