– Смотри.
После чего сунул ей под нос газету, ткнув пальцем в число. Мурзик плохо соображала, и я, оттащив ее от киоска, шепотом сказал:
– Это хуже бомбы. Это машина времени!
Мурзик ошарашено глядела то на меня, то на киоск, то на газету и никак не верила случившемуся.
– Ну и влипли мы с тобой!
– Так не бывает, – наконец промолвила Мурзик.
– Я сам знаю.
– Я не верю.
– И я не верю! Но давай проверим, может это букинистический киоск? Пошли в метро! Там продают проездные билеты.
Когда мы были в вестибюле, Мурзик уперлась:
– Здесь нет разменной кассы, она на другом выходе.
Я посмотрел вперед – касса была на месте, и окошко ее было открыто. Мы, как заправские шпионы, ленивой походкой подкрались к нему и заглянули вовнутрь: рядом со столбиками монет стопкой лежали единые проездные и на них синей краской было отпечатано: 1979.
– Ку-ку! – сказал я. – Пойдем, Мурзик, сдаваться!
Уже на улице она меня спросила:
– Куда сдаваться?
– В психушку.
– Это почему же?
– А потому, что если у нас у обоих одновременно крыша не поехала, то нас туда все равно запрячут как чуждый элемент, несущий идеологическую угрозу здоровому развитому социалистическому обществу.
– Это какую такую угрозу?
– Пойдем, Мурзик, в скверик на лавочку, и я тебе все объясню, – сказал я и повел ее через дорогу на лавочку. – Если мы на самом деле в 1979 году, – я раскрыл газету, – то мы узнаем, чем сейчас дышит страна!
Передовица гласила: «Визит Генерального секретаря КПСС тов. Суслова А. М. в Румынию» .
– Мать твою! – воскликнул я, теперь уже на самом деле искренне. – Какой еще Суслов? Брежнев Генсек!
– Тут написано Суслов, – подтвердила Мурзилка.
– Ну мы тогда точно влипли! – зловеще прошептал я и уточнил: – Мы не просто попали в прошлое, а очутились в параллельном прошлом.
– Это как это?
– Ну, понимаешь, наверно существуют параллельные миры, которые отличаются от нашего каким-то моментом истории, а раз они существуют, то значит и существует их прошлое, отличное от нашего. Поняла?
– Не-а! – ответила Мурзилка. – Что это еще за момент истории?
– Ну какое-то событие, которое могло иметь несколько исходов. Ну вот, например, как здесь – Брежнев заболел старческой простудой, у нас его вылечили, а у них он помер. Понятно!
– Не понятно! У нас, у них!
– Ну, до того как он заболел, они и мы были одно целое, а когда он изволил у них умереть, а у наших дураков его отходили, тут наши миры разделились.
– Как это разделились?
– А черт его знает!
– Тогда почему они разделились?
– Слушай, откуда я знаю. Вот тебе газета, где сказано, что вместо Брежнева правит Суслов, а остальное я не знаю! Может здесь уже фашизм, а может маоизм!
– Я хочу домой! – констатировала свои мироощущения, возникшие от общения с этим незнакомым миром, Мурзик.
– А об этом забудь. Тебе сейчас по штату должно быть десять лет. Представляешь, ты звонишь в свою дверь, тебе открывает твоя десятилетняя копия и противным писклявым голосом спрашивает: «Вам кого, тетенька?»
Мурзик злобно засопела.
– Ты говоришь, что пришла к маме. Похожая на тебя пигалица бежит на кухню и кричит: «Мама, мама, к тебе пришла какая-то тетя!» Появляется твоя молодая мать, и ты ей кричишь: «Мамочка!» , а она тебе говорит: «Какая я вам мамочка?» , тут выходит твой папа, влюбляется в тебя, и тут же бросает твою мать, а потом появляюсь я и женюсь на твоей матери, чем убиваю сразу двух зайцев.
– Это каких же?
– Твоя мать ведь красивая?
– Да…
– И сейчас ей где-то как и мне – около тридцати?
– Да…
– Ну вот видишь, все прекрасно, а соблазнить брошенную женщину пару раз плюнуть.
– А с чего ты взял, что мой отец бросит маму?
– Ха! Скажи, ты папу любишь?
– Да…
– А он тебя?
– Ну?
– А вот представь, что перед ним появляется молодая, красивая, похожая на его жену в молодости, и на его дочь в старости, и бросается ему на шею с криком «Папочка!» Если бы ты мне кинулась на шею с криком «Папочка!» , я бы тоже что-нибудь бросил.
Мурзилка мне ничего не ответила и еще больше засопела.
– Это первый заяц, – продолжил я, – жирный такой и очень хороший. Потом, я думаю, твоя мамочка намного умней своей дочери и мне с ней будет намного лучше и, главное, спокойней, чем с тобой. А второй заяц – так это ты в молодости! Я буду тебя воспитывать в послушании и постараюсь, чтобы ты во мне души не чаяла. А когда ты подрастешь, ты вспомнишь, что я тебе не папа и отобьешь меня у мамы, – нес я этот словесный понос от того, что на самом деле растерялся, так как не был готов к такому повороту событий.
Ведь по условиям этой игры я был лишен каких-либо каналов информации и совершенно теперь не мог предвидеть что нас ждет, так как совершенно не представлял, что в данный момент творится в этом мире. Ведь мы могли попасться уже у киоска, произойди в этом мире обмен денег. Так что мы на самом деле влипли!
– Замолчи! – через силу прошептала Мурзилка. И тут я заметил, что она горько плачет.
– Маленькая! Ну, не надо! – спохватился я и, нежно ее обняв, начал гладить по голове. – Все не так и плохо! Все нормально. Папа и мама твои живы и здоровы, я с тобой, и все будет хорошо.
Мурзилка уткнулась мне в плечо, но плакать не перестала:
– Я домой хочу, – прошептала она. – А вдруг мы не вернемся назад?
– Обязательно вернемся. Я это твердо обещаю, – на этот раз я сказал на самом деле правду, так как знал, что когда-нибудь мы точно вернемся домой!
– А вдруг не вернемся?
– Вернемся. На хрена мы здесь нужны, а раз не нужны, значит вернемся.
– Если я вечером не вернусь домой, мои родители с ума сойдут.
– Обязательно вернешься. Я читал про машины времени, что они возвращают назад именно в тот момент, откуда они срабатывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65