– Доброе утро, дорогая! Я надеюсь, тебе хорошо у меня спалось?
Блям! Бац! Блям! Бац! Бум! Бум! Бум-м-м-м-м-м!
Но мне все же чуточку удалось расслабить ее пальцы на своем горле, и в ожидании окончания ее волеизлияния я с интересом стал пялиться на многочисленные зеркала, имевшие место в моей спальне.
Там было на что посмотреть.
Ночью, раздевая Мурзика, я оставил на ней только майку с трусиками (вот такими маленькими и узенькими!) , и вот теперь, сидя на мне верхом, Мурзик отражалась в зеркалах, и это зрелище было достойно попасть на видео.
Особенно классный «слайд» был у меня в ногах, то есть в зеркале за спиной Мурзика . Я так прибалдел от этого зрелища, что невольно расслабился, и меня наверняка задушили б, но тут открылась дверь ( как раз там, где было самое интересное) , и в спальню вошла пожилая женщина, катившая перед собой хромированный столик с утренним кофе и сэндвичами.
Почувствовав посторонний шум за своей спиной, Мурзик обернулась и с криком «Ой!» мгновенно шмыгнула под одеяло и испуганно замерла.
– Доброе утро! – сказала женщина, подкатывая столик к нашим ногам.
– Здравствуйте! – тоненьким и ангельским голоском пропищала Мурзилка, изобразив на лице идиотско-заискивающую улыбку.
– Кушайте, а то остынет, – произнесла женщина и, подобрав с пола чей-то бюстгальтер, аккуратно повесила его на спинку близстоящего стула и неспешно удалилась.
Мурзик затравленно посмотрела на меня и потерянно спросила:
– Это твоя мама?
Я усмехнулся:
– Нет, это моя домработница, Светлана Александровна, или просто баба Света.
– Фу! А я испугалась, думала, это твоя мать, а я в таком виде!..
– И в такой позе!
– Сам дурак!
– Да? А ты мне лучше скажи, какого черта ты мне спать не даешь? И орешь еще, как бешеная сосиска! Что о тебе подумает Светлана Александровна? В кои веки я привел в дом девушку и…
– Не привел, а заманил обманным путем!
– Не заманил, а приволок!
– Что?
– На руках! Вдрызг! Лыка не ткала!
Но Мурзилка меня уже не слушала – глядела жалостливо в потолок и шептала трагическим голосом:
– Что я теперь скажу своей маме?!
– А ты скажи ей правду, – заявил я и, подползая к краю кровати, начал кушать сэндвич, – что ты нажралась до потери сознания, а добрый и благородный Димик, не желая оскорблять высокие чувства бедных родителей твоим свинским видом, благосклонно приютил тебя, пьяную и грязную, в своей скромной холостяцкой кровати!
Бац-ц-ц-ц-ц!
Кусок сэндвича улегся поперек моего горла, и я чуть не подавился от удара кулаком мне в спину.
Пока я откашливался, Мурзик нагло устроилась рядом со мной и, залпом выпив стакан холодного апельсинового сока, вырвала у меня из рук остатки сэндвича и с утробным урчанием начал рвать его зубами.
– Сволочь ты, Димик! – прошамкала она набитым ртом, – если с моими родителями что-нибудь случиться, то я не знаю, что с тобой сделаю!
– С ними уже случилось…
Воцарилась недобрая тишина.
– Долгожданная радость нежданного избавления от опостылевшей обузы!
Блям-м-м-м-м-м!
– Слушай, ты! Кончай драться! Не то я возьму и заплачу!
Бум-м-м-м-м-м!
– Если ты меня еще раз тронешь, то я сейчас же позвоню им и скажу, что с тобой случилось несчастье и тебя увезли в 13-ю психбольницу с ранним токсикозом и гангреной мозга!
– Только попробуй! – сказала Мурзилка и показала клыки.
– Нет, я им лучше скажу, что ты сидишь в спецприемнике КГБ в Лефортово в долговой яме за бандитское нападение на мирных советских спекулянтов и воров, пока не возместишь причиненный ущерб еще не окрепшей социалистической кооперации в размере пяти миллионов рублей золотом!
– Так им и надо! – Мурзик уписывала третий сэндвич и вторую чашку кофе. – Буржуям проклятым!
– Так какого ж дьявола ты стала перед ними плясать, мурзячье твое отродье?
– Что б им завидно было, кровопийцам!
– Странная ты женщина, – сказал с грустью я.
Мурзик с шумным вздохом закончила завтрак и подобрев, произнесла:
– Нет, ты мне все-таки ответь, что я скажу своим родителям, где я шлялась всю ночь?
– А ничего не надо говорить.
– Да?
– Я вчера сам позвонил твоей маме и сказал, что ты останешься у меня и чтоб она не волновалась…
– Ну и что тебе ответила мама? – Мурзик вытерла краем пододеяльника губы и злобно глянула на меня.
– Чтобы я не забыл тебе напомнить принять утром твои лекарства и чтобы ты не вздумала прогуливать институт.
– А если серьезно? – Мурзик также методично вытерла жирные руки о край простыни и аж побелела от злости.
– А если серьезно, то ты сама вчера вечером позвонила домой и сказала папе, что будешь ночевать у Кати.
– Что-то я этого не припомню.
– А ты вообще что-нибудь помнишь, маленький алкоголелюбивый Мурзёныш?
– Все помню! Ресторан помню! Стрельбу помню! Твою противную рожу помню! А вот как звонила – не помню!
– Было такое, так что не беспокойся за своих драгоценных родителей, а лучше посмотри в зеркало, на кого ты похожа! – ловко перевел я этот неприятный разговор в нужное русло, – Вот уж у кого рожа, так это только не у меня!
Мурзик мгновенно среагировала и решительно подошла к зеркалу, у которого стояла горжетка. На ней лежал небольшой сверток.
– Мурзик, посмотри, что в свертке?
– Отстань! – отрезала Мурзилка, с тревогой вглядываясь в свое изображение.
– Там тебе подарочек.
Не отрывая взгляда от зеркала, она пошарила рукой и, развернув обертку, взяла с горжетки презент. Мельком и совершенно безразлично взглянув на него, она восхищенно охнула, обнаружив у себя в руке шикарный набор косметики…
Как мало надо, чтобы осчастливить женщину и избавить ее от докучливых забот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65