Человек на фотографии – хладнокровный безжалостный убийца.Поппи упала головой на письменный стол, ее лицо легло на фотографию Франко в газете. Она вспомнила его мальчишескую улыбку, когда они бежали – рука в руке – вдоль озера, его нежный взгляд, когда он помогал ребенку перейти через ручей – и спящее, безмятежное, невинное лицо мужчины, которого она любила, его лоб разгладился от тревожных морщин, когда они лежали бок о бок на широкой постели в их доме в Монтеспане. Она всем сердцем хотела верить, что в этих статьях не было правды. Франко предостерег ее, чтобы она не читала. Он знал, что они могут ей сказать. Но откуда она знала, что в них было правдой, а что – нет?– Итак, – кричала Симона, вбегая в незакрытую дверь, – ты прочла наконец? Думаю, ты видела газеты?Подняв голову, Поппи взглянула на нее, белая как мел.– Конечно, газеты поднимают шумиху, – продолжала она разъяренно, – но я уверена, что львиная доля здесь – правда. Не о Франко, конечно. Он не человек насилия. Я подозреваю, что кто-то подстроил ему все это. Но я подумала, что мне нужно немедленно пойти к тебе и убедиться, что с тобой все в порядке.Ее пронзительный взгляд впился в мертвенно-бледное лицо Поппи и в ее дрожащую руку, державшую газету.– Не принимай это слишком близко к сердцу, дорогая, – сказала она ей с доброй улыбкой. – Все мужчины – колоссы на глиняных ногах, особенно когда мы думаем, что они боги. Ты была слишком наивной – так долго; но я боюсь, что это слишком жестокое пробуждение. Ох, я знаю, ты много пережила, жизнь поворачивалась к тебе жестокой стороной. Но лучше поверь мне, Поппи. Франко – тот же самый человек, которого ты любила вчера. Он ничуть не изменился. Изменилось лишь твое восприятие его.Она порывисто поцеловала ее в щеку, вложив в поцелуй все свое чувство к ней.– Мне нечего больше сказать тебе, – проговорила она. – Кроме того, что… не теряй веру в него, Поппи.Поппи взглянула на знакомое лицо Франко, на уродливые черные заголовки в газетах, на жестокие, упрямые, проклятые слова…А потом она посмотрела на Симону.– Симона, – прошептала она. – Я – беременна. ГЛАВА 47 1907, Италия Вилла была похожа на крепость. Тридцать человек с автоматами патрулировали по ее периметру, и две дюжины охраняли внутри. В каждом окне было по вооруженному человеку, и еще две дюжины мужчин охраняли дверь кабинета Франко на третьем этаже.Он отвернулся от окна с мертвенным лицом. Прошел месяц с тех пор, как появились публикации в газетах, месяц с тех пор, как он видел Поппи. Месяц, который изменил весь уклад его жизни. И это почти сломало его.Он откинулся в зеленом кожаном кресле, крепко сцепив руки перед собой. Голова его упала на грудь, на лбу собрались морщины. Он не мог отрицать, что все случившееся произошло и по его вине, но все было совсем не так, как писали в газетах. Все произошло потому, что он, крестный отец Семьи Мальвази, не был там, где должен был быть. Он позволил другим ценностям взять верх, в его мире не могло быть никаких ценностей, кроме его Семьи. Семья должна была быть всем. Он позволил своему мозгу расслабиться, играя в мирную жизнь с Поппи, словно был обычным мужчиной. И из-за этого он впервые в жизни по-глупому доверился другому человеку. И этот человек предал его. Теперь Франко утратил свое привычное лицо в глазах Семьи и был выставлен монстром перед всем миром.Франко вернулся опять к окну и выглянул. Это теперь был его мир – до тех пределов, до которых простирались его владения. Теперь он был меченым человеком. С этих самых пор, когда он будет выходить за пределы этого мира, он будет ездить в бронированном автомобиле с затемненными окнами, в сопровождении армии телохранителей. У него не осталось выбора. Он не сможет теперь отказаться от этого мира, потому что тот никогда не отпустит его. Он держит Франко железной хваткой. Он будет следить за ним и подстерегать его, чтобы отомстить, – куда бы Франко ни пошел. Ему оставался только абсолютный контроль над этим миром, – он должен держать его под пятой и наказывать тех, кто бросит ему вызов. Это не было его добровольным выбором – это было его проклятьем.Он слабо вздохнул. Битва была окончена и выиграна, жалкие территории Палоцци стали его собственностью – вместе с еще двумя, более обширными, бывшие владельцы которых бросили ему вызов. Многие были убиты, жены стали вдовами, дети – сиротами. И теперь пришел час его мести.Совещание было назначено на три часа. Он взглянул на часы – оставалась еще одна минута. Глубоко вздохнув, он пошел вниз по ступенькам.Они были там все и ждали его. Каэтано, старый адвокат с мрачным лицом. Джаспари, банкир, смотрел выжидающе. Финансовый советник Сальваторе Меландри неопределенно улыбался. И его правая рука, Джорджо Вероне, чьи теплые глаза улыбались ему, когда он встал и с жаром пожал руку Франко.– Мы сделали это, Франко, – сказал он с триумфом. – Мы победили. Теперь все это – наше.– Да, Джорджо, – Франко сел во главе стола, жестом пригласив Джорджо сесть рядом.На нашем последнем совещании месяц назад, господа, – сказал он мягко, – мы обсуждали, как нам поступить с Марио Палоцци, и я думал, что ясно дал понять, что я по этому поводу думаю. Очевидно, я ошибался, решив, что вам этого достаточно. Некто взял на себя слишком много полномочий и от моего имени начал войну. Некто, кто обладает достаточной властью, чтобы его приказам подчинялись, так как он заявлял, что действует от моего имени. Один из вас, господа.Он откинулся назад и, сложив руки, смотрел на них. Они беспокойно заерзали под его взглядом.– Ах, продолжайте, Франко, – запротестовал Джорджо. – Вы же знаете, что это было лучшим выходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109