Очень.
Мы возвращаемся в комнату. Включаю радио. Там играет какая-то арабская песня.
Заводная.
Вова снимает футболку и остается в одних джинсах. Мне нравится его тело. Ни грамма жира. Хочется прикоснуться.
Говорю ему лечь на живот и согнуть ноги в коленях. Связываю руки за спиной, пропускаю веревку между лодыжек, обматываю их, закрепляю. Теперь он не сможет встать, даже если захочет. Снимаю с него носки.
– Буду тебя футворшипить. У тебя такие ножки, просто прелесть.
Беру жесткий резиновый стек и бью его по пяткам.
– Больно?
– Нет.
– Ишь ты какой. А так?
На этот раз удар приходится аккурат на середину стопы. Очень чувствительное место.
Вова не ожидал такой боли и не смог подавить стон. Песня! Даю себе волю. Замахиваюсь. Стек впивается в беззащитную розовую кожу стоп. Оставляет на ней красные пятна. Не сдерживаюсь и бью со всей силы. Любимый сжимает кулаки и вздрагивает всем телом. Я учащенно дышу от возбуждения. Даю ему небольшую передышку и целую его в ухо, в щеку, в глаза. Шепчу какой-то пошлый бред:
– Милый мой, покажи, как ты умеешь терпеть.
Тут же снова резко шлепаю его. И еще, еще. В этом месте он должен почти сорваться на крик. Но он молчит и не двигается. Он трогательно сжал мысочки. Наверное, так легче переносить удары. Хочется поцеловать его в согнутые пальчики. Бью снова. Раз, два, три, четыре, пять! Приподнимаю его за волосы.
– Что с тобой? Ты жив? Что ты молчишь?
Он смотрит на меня влажными глазами:
– Показываю… Как я умею терпеть…
Горячая волна нежности и желания поднимается от живота к груди и горлу. Я просто захлебываюсь от любви. Как же я его люблю. Мне хочется измучить его до полуобморочного состояния. Освобождаю его ноги, ставлю перед собой на колени. Тяну за веревку, подтягивая руки к себе. Ему это не нравится, я знаю. Закрепляю в таком положении за ножку дивана.
Он дышит часто и глубоко. И от этого ему еще больнее. Каждый вздох отдается в напряженных плечах. Посмотрим, как ты теперь справишься. Подбираю с пола стек. Со всего размаха опускаю его на середину стопы. Как он дернулся! Ради такого стоит жить. Что, милый, методика концентрации не работает на два болевых фронта? То-то же. Нужно повторить.
Внимательно смотрю на Вову. Похоже, он держится из последних сил. Развязываю, обнимаю. Глажу по волосам, целую в губы.
– Как же я люблю тебя, милый мой, милый…
Он отвечает на мой поцелуй, опускается на колени. Обхватывает мои бедра руками. Глядит на меня снизу вверх. Такая преданность во взгляде…
– Я хочу заслужить право стоять перед тобой на коленях…
Ооо, что он со мной делает… Чувствую коленкой: он тоже завелся.
Дотягиваюсь рукой до стола, беру иголку. Купила одноразовых шприцов по дороге домой. Подношу иглу к его телу чуть правее груди, ближе к подмышкам. Надавливаю и дергаю. На коже моментально появляется красная полоска. Она становится шире, и вот уже набухает первая капелька. Слизываю ее.
– Оксан, тебе нравится вкус крови?
– Мне нравится, что это твоя кровь… Чувствуешь разницу?
– Слава богу, а то уж я было подумал…
Я прервала его речь, вонзив иголку и протянув сантиметров пять. Теперь вот здесь еще полосочку. И вот здесь. А тут для симметрии. Красиво.
Мне неизвестно, сколько прошло времени. Наверное, все-таки немного. Час максимум. Я только разогрелась. Но понимаю, что умнее будет закончить. Лучше не торопить коней, а постепенно их тренировать. Нужно какое-нибудь эффектное завершение. Вручаю ему тяжелый пакет с девайсами:
– На, держи на вытянутых руках.
Через пять минут Вова становится весь мокрым. Пот в полумраке поблескивает на напряженных мышцах. Не могу отказать себе, дергаю его голову назад. И жадно впиваюсь в губы. Ему тяжело сосредоточиться, он слегка опускает руки.
– А ну вверх, не сметь! Под углом в 90 градусов!
Со стоном подчиняется. Пакет в его руках начинает дрожать. Просовываю язык между его стиснутых зубов. Он пытается отвернуться. Удерживаю силой. Касаюсь зубами мочки уха и кусаю. Любимый прогибается и запрокидывает голову. Я так хочу его в этот момент. Едва сдерживаюсь, чтоб не откусить от него кусочек. Вижу, что он уже готов опустить руки.
– А ну держим, держим, терпи, ты сможешь.
Закрывает глаза. Снова грубо целую его. Он задыхается и уже не сдерживает стоны. Я пытаюсь запомнить каждое мгновение.
– Все, теперь можешь отдохнуть.
Пакет падает на пол, Вова падает следом.
Но на диван. У меня пересохло в горле. Пью минералку и не могу напиться.
Как же мне хочется продолжать… Кусаю губы, пытаюсь взять себя в руки. «Все будет, Оксана», – говорю сама себе. Все будет…

В КРОССОВКАХ НЕЛЬЗЯ

25 лет, сентябрь

– Пойдем сегодня в клуб? Дима приглашает вечером.
– Карин, я не знаю, сможет ли Вова. Ему завтра вставать в шесть утра. Едет в аэропорт встречать родных.
– Вот засада… А если без Вовы? Артур из Питера приехал. Он тоже в клубе будет, пообщаетесь. Ты же его знаешь?
– Да, знаю. Мы с ним даже дружили как-то пару недель. А потом я его слегка побила, и он испугался.
– Вот, видишь. Вам будет, что обсудить.
– Да я не против.
…Уже восемь вечера. Жду Вову. Сказал, что приедет на часик. Приезжает.
– Ой, как ты здорово постригся! Тебе так идет!
– Спасибо. А я все никак не мог решить, нравится ли мне результат.
– Вов, пошли в клуб. Потанцуем, а?
– Оксана, разум мне подсказывает, что…
– Сколько можно слушаться разума? Дай хотя бы раз высказаться страсти! Ну подумаешь, не выспишься. В гробу отоспишься!
– Оксан… Ну пойдем, давай! Ради того, чтоб посмотреть, как ты танцуешь, я готов.
– А с другой стороны, у тебя же завтра куча lел. Будешь как сонная Mvxa…
– Оксана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66