! Да это же Даллес, да-да, тот самый, который сказал это еще в 1945 году, разрабатывая план реализации американской послевоенной доктрины против СССР.
А теперь оглянитесь окрест: не правда ли – почти один к одному мы с Вами, наконец, исполнили заветную мечту американского стратега, то есть реализовали его программу?А Выеще и до сих пор, пребывая (или скорее, прикидываясь, что пребываете) в иррациональном мире, доказываете, что «перестройка» – Ваше изобретение! Когда даже Бейкер черным по белому заявил: «Мы истратили триллионы долларов за последние сорок лет, чтобы одержать победу в „холодной войне“ против СССР», то есть реализовать программу того же Даллеса!
Хотите или нет, но в первом ряду «победителей» оказались и Вы, Михаил Сергеевич.
Я не боюсь прослыть консерватором и твердо стою на том, что не надо было так опрометчиво жадно заглатывать блешню, брошенную с того берега,и конвульсивно, суетливо-поспешно рвать жилы и артерии экономических связей, чтобы теперь, обессиленными, почти вслепую искать друг друга, косо-криво, на скорую руку, возобновляя их.
Ныне радикалы голосят: мы, мол, не знали, что нас так подведет заокеанский хозяин и его споспешники, в богатой Европе, вовремя не предоставив нам обещанных субсидий.
Да ложь все это! Конечно, профаны, наивные и романтически возбужденные (в их числе и я, грешный) по крайней мере, на первых порах не ведали… Но посвященная верхушка со счетами в загранбанках ведала, что творит. Она прекрасно знала и знает, что Запад никогда не будет субсидировать полную независимость новых государств, ибо это не входит в стратегию их национальных интересов. Да и резон ли им, истратившим триллионы на «победу», усиливать побежденных?
Так что не ностальгия по перерожденских 0,3 %, взявших себе псевдоним «КПСС», и не тоска по развалившемуся унитарному образованию обязывают меня называть вещи своими именами. Мы ведь с Вами, Михаил Сергеевич, вроде бы стремились к одному и тому же – к Содружеству Независимых Государств. Правда, с той существенной разницей, что, скажем, я, – в числе подавляющего большинства – в меру своих скромных сил и возможностей стремился это сделать естественно и по закону; Вы же с Вашими – обвально и по… Даллесу. Что ж, на сей раз вышло по-Вашему, точнее – по Даллесу.
Осознаю, что подобные утверждения многим – по причине снятия «образа врага» – покажутся по меньшей мере старомодными. Но меня это меньше всего волнует: правда ведь никогда не была модной.
Потому что – Правда.
Отступление первое
Оно вызвано разнобоем в понятийно-категориальном аппарате, который бойко используют мелкие политторговцы. Выпячивая себя чуть ли не «борцами против бывшей соцсистемы», они всего-навсего занимаются мистификацией. Ибо то, что на протяжении семи с полтиной десятилетий у нас называлось социализмом, весьма отдалилось от его первородства. Не во всем, конечно, но в значительной степени. И не столько в «чистой» теории, сколько и прежде всего – в народном понимании.
В народном восприятии социализм – это социальная справедливость в ее универсальной трактовке: «каждому да воздастся по делам его». Поэтому и равенство в народном понимании – ни в коем случае не уравниловка. (Уравниловку нам как раз навязали «чистые» теоретики, холеные руки которых, кроме гусиного пера или шариковой ручки, не касались ни единого средства добывания хлеба насущного). В разумении непосредственного производителя материальных благ равенство – это опять же: каждому да воздастся… Честный труженик никогда никому не завидует, он глубоко уважает талант, ибо сие – от Бога. Если ты умеешь оборотистее меня за счет своего ума и труда добыть больше моего благ, – честь тебе и слава. Однако ж и я, пусть и беднее тебя, зато гордый. То есть, независимый от тебя, богатого.
Вот же в чем смысл и ядро народного понимания социализма как социальной справедливости – в категорическом неприятии, моральном и физическом, эксплуатации себе подобного, то есть, неприятии любого ущемления человеческого достоинства.
Наиболее близко к этому ядру продвинулся Хэмингуэй, утверждавший: человека можно даже убить, но победить – невозможно. Писатель, понятно, имел в виду не просто физическое уничтожение, а моральное и физическое уничтожение человека, его достоинства, его гордости как рожденного свободным.
И в этом смысле идея социализма как социальной справедливости – вечная. Иное дело, что в нашем исполнении этот первоначальный благородный проект деформировался почти до неузнаваемости. Так с чем воюете, господа? Если с тем, что мы (и вы, кстати) понастроили, то извините, но именно те, кто выступает за социалистический выбор, и начали борьбу с деформациями. Коль сражаетесь с социализмом как с идеей социальной справедливости, то это равнозначно тому, если бы верующие обвиняли Бога за то, что инквизиторы именем Его сжигали на кострах еретиков.
Однако Достоевский предупреждал: никогда нельзя сбрасывать со счетов такой фактор, как натура человека. Вот в этом смысле равенства никогда не будет, как бы радикалы, под видом борьбы с догматами социализма, стесняющими, мол, инициативу, ни старались уравнять спекулянта и честного работника.
Идеально добрых и праведных – кроме Бога, – не суть. Но стремиться к идеалу – в природе человека. И в процессе эволюции, то есть в стремлении к идеалу, человек совершенствовался, шар за шаром наращивая чернозем цивилизованности. Но где-то в его потаенном естестве – у кого на самом нижнем этаже, а у кого и поближе – дремлет тот самый «хватательный рефлекс», который на исходных жестокого естественного отбора помог ему выжить как виду…
Стоит ли убеждать, что при таких общественных землетрясениях, как наш перестрой, порода полегче устремляется вверх?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50