– Я очень невежественный человек, – сказал Эллери.
– Мне казалось, что каждый в Америке знает Корнелию Поттс. Вы слышали о фирме «Поттс Шу»?
Эллери вздрогнул.
– «Обувь Поттс – обувь Америки. 3.99. Всюду». Это?
– Да.
Эллери изумленно уставился на закрытую дверь комнаты. В каждом штате, в каждом городе были магазины «Поттс Шу». Малыши носили обувь «Поттс Шу», их отцы и матери, сестры и братья, дяди и тети, их предки. Все носили обувь «Поттс Шу», и бедные, и богатые, весь мир, вся Галактика.
– Но ваше любопытное упоминание, – Эллери повернулся к адвокату, – «когда она покидает Шу» Игра слов: «когда она покидает ботинок». По англ. «shoes» – ботинок.

. Это что, ваша собственная терминология?
Пакстон усмехнулся.
– Так пишут карикатуристы из газет, когда помещают что-нибудь в адрес Поттсов. Вы помните забастовку на заводах Поттсов? – Эллери кивнул. – Какой-то шутник на чертежной доске нарисовал особняк Поттсов на Риверсайд-Драйв в виде старомодного ботинка, Корнелию Поттс изобразил ведьмой из «Сказок матушки-гусыни» с шестью детьми. Подпись гласила: «Это старуха, которая живет в Шу. У нее так много детей, что она не может обеспечить своим рабочим прожиточный минимум» или что-то в этом роде. Во всяком случае, с этого времени ее зовут старухой.
– И вы являетесь ее адвокатом?
– Да, но большая часть моей деятельности посвящена Тэрлоу благодаря его чувствительному маленькому сердцу. Вы видели Тэрлоу? Этого толстого маленького троглодита с узкими плечами?
Эллери кивнул.
– Очень похож на маленького кенгуру.
– Тэрлоу Поттс – самый обиженный человек в мире.
– И в этом виноваты деньги, – сказал Эллери. – Очень печально. Он хоть выиграет этот иск?
– Выиграет? – сердито фыркнул Пакстон. – Это тридцать седьмой иск о клевете. И каждый предыдущий кончался ничем. Корнфельд выкинет это дело, он и слушать его не станет. Попомните мои слова.
– Почему миссис Поттс поддерживает сына?
– Потому что она еще больше, чем Тэрлоу, помешана на фамильной чести.
– Но если дело проигрышное, почему вы довели его до суда, Чарли?
Пакстон покраснел.
– Тэрлоу настаивает, и старуха его поддерживает. Я знаю, меня можно порицать, Квин. Я зарабатываю каждый проклятый цент, будучи их адвокатом, и не думайте, что это так легко.
– Я уверен, что вы…
– Это кошмар! Я каждую ночь во сне вижу их длинные носы и толстые задницы, и они каждую ночь плюют на меня. Но если я откажусь, они найдут тысячу адвокатов, которые не будут так щепетильны.
Сержант Белли высунул голову из-за двери.
– Чарли, судья накинулся на ваше дело. Старуха зовет тебя.
– Чтоб она лопнула! – пробормотал Пакстон и вошел в комнату с видом человека, собирающегося поцеловаться с мадам Гильотиной.


* * *

– Скажи, отец, – спросил Эллери, вернувшись на свое место и усаживаясь между инспектором и сержантом, – как получилось, что Чарли Пакстон спутался с этими Поттсами?
– Чарли – часть их наследства, – усмехнулся инспектор. – Его отец, Сидней Пакстон, был государственным юристом. Эх, много пива мы с ним выпили!
Сержант тоскливо вздохнул.
– Чарли с блеском окончил Гарвард, – продолжал инспектор. – Он начал специализироваться по криминальным делам – все говорили, что у него на них нюх, – но старик умер, и Чарли должен был закончить его гражданские дела. К этому времени Поттсы так запустили дела, что Пакстон, судя по всему, потратит свою жизнь на то, чтобы привести их в порядок.
Между тем Тэрлоу Поттс едва сдерживался. Он извивался, как червяк. Седой хохолок на макушке дергался в такт его движениям.
«Этот малый – прекрасный материал для психиатра», – подумал Эллери, наблюдая за ним.
Судья Корнфельд предпринял открытую вылазку. Мистер Коклин Клифстаттер сидел в окружении своих адвокатов, как будто это дело его не касалось. Эллери казалось, что мистеру Клифстаттеру не терпится пойти домой и поспать.
– Но, ваша честь… – запротестовал Пакстон.
– Не называйте меня вашей честью, адвокат! – загремел судья. – Вы должны понимать лучше, чем этот фокусник, что дело не стоит и выеденного яйца!
– Ваша честь, моего клиента оскорбили…
– Моя честь – мои глаза! Ваш клиент доставляет кучу неприятностей, из-за него спутан график рассмотрения дел! Меня не волнуют его деньги, вернее, деньги его матери, но я думаю о деньгах налогоплательщиков.
– Ваша честь слышала показания свидетелей, – безнадежно вздохнул Пакстон.
– Оскорбления не было, – огрызнулся мистер Клифетаттер, со злостью глядя на миссис Поттс.
Тэрлоу Поттс вскочил со скамьи.
– Ваша честь! – настойчиво пропищал он.
Пакстон нахмурился.
– Сядьте, Тэрлоу, – зашипел он, – или уходите отсюда.
– Один момент, адвокат, – мягко сказал судья. – Мистер Поттс, вы хотите обратиться к суду?
– Да, я хочу это сделать!
– Тогда обращайтесь.
– Я пришел сюда за справедливостью, – закричал Тэрлоу, размахивая руками. – И что же я получаю? Обиду? Где права человека? Что случилось с нашей конституцией? Ведь граждане имеют право на защиту закона от оскорблений пьяных безответственных лиц! А что я вижу в этом суде? Защиту? Нет! Охраняет мои права суд? Нет! Очистили мое честное имя от гнусных инсинуаций ответчика? Нет!
– Я вас оштрафую, мистер Поттс, – с удовольствием предупредил судья, – если вы не прекратите свои оскорбления.
– Ваша честь, – выступил вперед Пакстон, – я извиняюсь за вспыльчивость и необдуманные замечания моего клиента.
– Стоп! – раздался голос миссис Поттс.
Даже судья вздрогнул от неожиданности.
– Ваше бесчестие, – сказала Корнелия Поттс, – я не могу обращаться к вам как к вашей чести, потому что вы – ваше бесчестие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38