При этом он понемногу пятился, искоса поглядывая на Орми и яйцо Клыкача.
Элгар захлопотал над Эйле и Хлу. Они все еще не пришли в себя. Светлый бормотал заклинания и совершал магические пассы руками, пока не привел их в чувство. Тогда он встал и сказал:
– Не будем терять времени, друзья. До сих пор мы поступали правильно, и вот мы встретились в Дуль-Куге, придя сюда двумя путями, как было предсказано отцом Веором. Я вижу, что Орми уже добыл один из двух предметов, необходимых нам для последнего боя с Врагом, – сила Земли в этом мешочке у него на груди. Осталось добыть силу Неба. Пойдем и возьмем Зерно Имира, если сможем. Марбиане не будут нам мешать – об этом я позаботился. А те препятствия, которые остались… устранить их мы не в силах, и нам придется либо преодолеть их, либо погибнуть. Орми! Удалось ли вам узнать, где хранится Зерно Имира?
– Скорее всего, в самом центре, – сказал Орми. – Точно не знаю, но это яйцо становится все тяжелее и горячее по мере того, как мы приближаемся к середине.
– Да, Зерно должно быть в центре Дуль-Куга, – кивнул Элгар. – Идем. А лучше – бежим!
И они помчались в дальний конец зала. Пол был скользкий, и люди то и дело падали – все, кроме Аша. Тот, напротив, даже несколько оживился, почувствовав под ногами лед. Он снял с ног меховые обмотки и скользил вперед, толкаясь ороговевшими и ребристыми, как у всех каракитов, ступнями.
Дальняя стена оказалась сплошь железной, а не ледяной, как можно было ожидать. Кулу ткнул в дверь менхурьей ладонью, и отряд выбежал на кольцевой коридор. Это было третье кольцо и, похоже, последнее. Его поперечник не превышал сотни шагов. Они прошли немного влево, свернули в радиальный тоннель и беспрепятственно достигли центра Дуль-Куга.
Небольшой пустой зал пятиугольной формы. В каждой стене по арке. Пять радиальных ходов разбегались отсюда в разные стороны.
Яйцо Клыкача у Орми на шее вдруг налилось тяжестью, ремешки лопнули, и мешочек со стуком упал. Судя по звуку, под полом находилось еще какое-то помещение. Кулу присел, обнюхал пол и сообщил, что это не лед, а что-то очень похожее, но более прочное.
– Лед здесь только у стен… Ага… Круг прозрачного камня, вмороженный в пол. Это дверь, Улле меня сожри! Ну-ка, разойдитесь…
– Подождите, – сказала Эйле негромко сдавленным голосом. Это были ее первые слова с тех пор, как Элгар привел ее в чувство в хранилище тел. – Там внизу наш главный враг, самое страшное из существ, населяющих Землю. Но дело не в этом. Скоро в мире все изменится. Никто уже не в силах остановить движение, начатое нами и Имиром – а может, и не Имиром вовсе…
– Эйле, мы спешим! Успокойся, девочка, соберись с духом и не говори того, о чем потом пожалеешь! – Элгар предостерегающе поднял руку. Но Эйле, не слыша его, продолжала. Речь ее стала совсем туманной и сбивчивой, и пару раз она даже закатывала глаза, словно в припадке.
– Послушайте. Неужели вам не ясно, что все мы – слепые орудия высших неведомых сил? Каждому из нас не раз приходилось убеждаться в этом. Не понял лишь тот, кто нарочно закрывал глаза. Мы родились выродками, мы росли как-то и где-то и разными путями шли к одной цели, собрались вместе, бились с врагами, прорывались сюда, в Дуль-Куг, и все это не нами было решено, нас просто позабыли спросить, хотим ли мы этого.
Каждый наш шаг известен заранее. Отец Веор сто лет назад уже знал наши пути. У нас в мозгу выжжены тайные знаки. Мы дурни стражники. Мне противно и страшно быть чьим-то орудием, неизвестно чьим. Я хочу, я имею право знать, по крайней мере, кто я и что делаю. Я непонятно говорю… но ничего, ничего. Слушайте! Девочка Ляма, которую я несла. Никакой она не оборотень. Все это вздор. Она настоящая живая девочка. У нее живая светлая душа. С ней что-то сделали… может быть, как и со всеми нами, но…
– У нее бред, – сказал Кулу. – Или кое-что похуже. Идем. – Он ткнул менхурьей ладонью в какое-то место на круглом люке – темного пятна там не было, но Кулу перед этим внимательно все обнюхал и не ошибся. Прозрачный круг провалился вниз и открыл вход в колодец. Железные скобы торчали из ледяной стены шахты, образуя лестницу. Кулу первым полез в отверстие, и все остальные по очереди начали спускаться за ним.
Эйле продолжала бормотать, цепляясь за холодные прутья:
– Мне жалко их всех: марбиан, менхуров, меченых… Никто на Земле не в ответе ни за что. Ни мы, ни они не просили, чтобы нас втягивали в тайные дела богов. Кому это нужно, пусть тот и платит. Я люблю их всех, всех живых, и тех, кто был живым когда-то. Я люблю их всех!
Спускаясь по обледеневшей лестнице, Орми чувствовал растущее беспокойство. Какое-то новое непонятное ощущение постепенно овладевало им. Сначала смутное, оно становилось резче с каждой ступенькой. Орми никак не мог подобрать ему названия. Мысли почему-то крутились вокруг слова «боль». Боль, боль. Что такое? Сам Орми не испытывал боли. Ну, ныли ребра после щупалец марбианина, ныло плечо, затекшее под тяжестью мешка с клыкачьим яйцом, – Орми завернул яйцо в самые прочные шкуры, в три слоя, и прямо-таки задыхался под непосильной ношей. Боль… И вдруг он понял. Боль была там, внизу. Не его. Чужая. Там кого-то истязали. Но только не человека, человек бы умер и от в сотню раз меньшей муки. Страдания неведомого существа были столь огромны, что не помещались в нем и разливались повсюду, став ощутимыми даже для посторонних.
Спуск продолжался недолго, и вскоре путники оказались в полутемном ледяном зале. Поначалу он казался им пустым, но потом…
Аш зашипел и попятился. Орми на миг почудилось, будто он видит некое огромное существо очень сложной и странной формы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103