Правда, очертания губ немного меняются. И потом, она падает. После того как тело отвалилось, голова висела в полутора саженях над землей, а сейчас осталось не больше локтя, и с каждым годом падение ускоряется.
Они пересекли второй кольцевой тоннель. Ляма остановилась возле железных ворот.
– Подождите немного. – Она юркнула в полуоткрывшуюся дверь, захлопнув ее за собой. Аги успел заглянуть в щель и тихонько присвистнул.
– Знакомые места, – шепнул он Энки на ухо. – Это зал с генераторами, накопителями и прочей адской техникой. Отсюда меня забрасывали в прошлое. Надо же. Оказывается, я уже побывал в Дуль-Куге, сам того не ведая.
– Значит, Дуль-Куг соединяется напрямую с подземельями Хаза, – сказал Энки. – Теперь понятно, почему у верхнего входа так безлюдно.
Аш растерянно озирался и что-то бормотал. Тер глаза, ковырял в носу и ушах, как будто вдруг засомневался в подлинности своих ощущений. Несколько раз он, забывшись, прикладывался губами к каменной стене коридора и тут же отскакивал, словно ужаленный.
– Ш-ш, Элгар, – позвал он Светлого. – Почему я ничего не понимаю? Почему все такое синее? Где мы?
Элгар молчал, погруженный в раздумья. Энки, насупившись, пробормотал:
– Тебе еще хорошо, Аш. Ты недавно научился видеть и если сталкиваешься с непонятным, то так и говоришь себе: непонятное. Мы-то привыкли понимать все и не проводим грани между видимым и тем, что есть. И я не удивлюсь, если, столкнувшись с чем-то невозможным, ты окажешься более зрячим, чем мы.
– Страшно, – сказал вдруг Бату. – Я слушал эту девочку-оборотня, и мне вдруг показалось, что все в мире куда сложнее, чем мы думаем. Я представлял марбиан по-другому. Эта Ляма говорит и держится совсем как человек. Спокойно так, по-земному. Не похожа на посланца иной вселенной. Оно и понятно, ведь все эти твари – марбиане, менхуры, – все они родились людьми. И теперь вот одни служат Улле, другие Имиру, и каждый занимается своим делом. Как будто иначе и быть не может: одни так, другие этак. И нет никого, кто бы глянул сверху и рассудил нас.
Энки собирался ответить, но тут дверь приоткрылась, и в коридор выскочила Ляма.
– Мы посовещались и решили не мешать вам. Делайте, что хотите, а там посмотрим.
Они свернули в кольцевой тоннель, немного пробежали по нему и вошли в хранилище тел.
– Наши менхуры совсем не уверены, что вы действительно пришельцы из будущего, – говорила Ляма, перебираясь между грудами трупов: эта часть зала была заполнена в основном человекоподобными телами, мужчинами, женщинами, детьми. – Кем бы вы ни были, мы не рискуем. Во-первых, обман раскроется еще до того, как вы увидите голову Уллины Великой. Во-вторых, вы все равно с ней ничего не сделаете. С нее и волоска не упадет, даже если засыпать ее порохом и взорвать. Кстати, вероятность того, что вы сказали правду, менхуры оценили в две сотые процента. – Тут Ляма зловредно хихикнула. – Скорее всего, вы просто выродки, приятели тех пятерых. Ну, вот и пришли.
На ледяном полу лежал огромный змееног. Пятью щупальцами он придерживал полузадохшихся, посиневших пленников – Энки, не веря глазам, узнавал их, одного за другим: Эйле, Орми, Кулу, Барг, Хлу. Змееног развлекался тем, что перекладывал их с места на место, составляя из тел на льду правильные фигуры: пятиугольники, пятиконечные звезды. Свободные щупальца змеенога бесцельно сворачивались, разворачивались и сплетались в косички.
– Не желаете ли позаботиться о достоверности? – спросила Ляма ехидно. – Как бы они вас не раскусили. Сделайте так: когда четыреста пятый их отпустит, скажите что-нибудь грозное. Мы вам, так и быть, подыграем. Четыреста пятый! Ты свободен, брысь!
Змееног выпустил бесчувственных пленников и оттолкнул их, так что они проехали немного по льду и сбились в кучу. Вскоре Орми начал подавать признаки жизни. Его грудь судорожно поднялась и опустилась. Потом он открыл глаза.
Кулу, вздрогнув, прохрипел:
– Дерьмо…
– Ну! – пискнула Ляма, ущипнув Элгара за ляжку.
– Прочь, исчадья зла! – закричал Элгар, взмахивая руками. – Солнце обратит вас в камень!
– О ужас! – заверещала Ляма, прыгая на одной ножке. – Светлый в Дуль-Куге! Спасайся, кто может!
Орми и Кулу вскочили, Эйле приподнялась было, но тут же без сил упала обратно на лед.
Кучи трупов зашевелились, застонали, завыли. В один миг ожили все тела в хранилище. Чешуйчатые пауки, зеленые карлики, змееноги, летучие мыши, дети, соплянки, шипастые гусеницы – с ревом, воем и визгом бросились к дверям. Там началась ужасная давка. Очень скоро, однако, все стихло, и выродки остались одни в опустевшем зале.
Бату подошел к спасенным, улыбаясь во весь рот. А Кулу уставился на Энки, и взгляд его постепенно становился все более осмысленным. Наконец он произнес, запинаясь:
– Энки! А я-то все забывал спросить змееныша, куда ты подевался.
Орми подошел к брату и хлопнул его по плечу.
– Значит, пришли все-таки.
– Как видишь, – усмехнулся тот. – Главное, вовремя.
– Мое имя – Бату, – сказал Бату, дружелюбно кивая вождю ядозубов. – Я сидел с Эйле в одной тюрьме.
Внезапно Аш вскрикнул, побледнев, как покойник:
– Черный Ужас!
Его дрожащая рука указывала на ямку во льду у него под ногами. Ямка была наполовину заполнена водой, а на дне темнел кожаный мешочек с яйцом Клыкача. Орми потерял его, когда их схватил змееног. Орми поспешно достал из ямки мешочек – тот стал еще тяжелее – и повесил на шею. За его спиной раздался могучий хохот Барга.
– Ох, не могу! Ну ты и вырядился, лысый. Что это? Бычий пузырь? Много же всего ты скрыл под одеждой, разрази меня Улле!
Аш смущенно посмотрел на свою прозрачную накидку и пробормотал что-то насчет холода в верхних коридорах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103