Я закрыл дверь, и запах улетучился. Потом я отправился в ванную.Она сверкала белизной. Большие махровые полотенца. Зеленый коврик, зеленые растения. Зеркала на стенах, яркий свет. Не видно ни пасты, ни зубных щеток, все убрано в шкафчики, полный порядок и аккуратность. Очень похоже на Дженни.Рядом с умывальником мыло фирмы «Роджер и Галлет».Я уже привык к дотошным расследованиям и утратил излишнюю щепетильность.Вот и сейчас я почти без колебаний приоткрыл дверь комнаты Льюис. Я высунул голову, надеясь, что мне повезет: она в эту минуту не появится в холле и не увидит меня.В ее хаосе есть своя система, подумал я. Раскиданные по полу груды книг и бумаг. Одежда на спинках стульев. Меня не удивила неубранная постель, ведь я позвонил, когда Льюис только проснулась.В углу я заметил умывальник, зубную пасту без крышки. Рядом на веревке сушилось белье. Открытая коробка шоколада. Беспорядок на крышке комода. В высокой вазе ветка со свечкой каштана. Совершенно без запаха. Нельзя сказать, что комната грязна и запущенна, скорее немного захламлена. На полу валялась синяя ночная рубашка. Обстановка в комнате почти как у Эша. Я без труда определил, какую мебель привезла и расставила Дженни, а какую Льюис.Я убрал голову и закрыл дверь. К счастью, за мной никто не следил. Льюис кончила уборку в гостиной и уселась на пол читать книгу.— Привет, — сказала она, окинув меня недоуменным взором, словно напрочь забыла о моем присутствии в доме. — Ну, как, вы уже завершили поиски?— Тут должны быть и Другие бумаги, — отозвался я. — Письма, счета, гроссбухи и тому подобное.— Их забрала полиция. Я присел на диван и посмотрел ей прямо в лицо.— А кто вызвал полицию? — спросил я. — Дженни?Она наморщила лоб.— Нет. Кто-то пожаловался им, что Фонд милосердия не зарегистрирован.— Кто именно?— Я не знаю. Кто-то получил письмо и решил проверить. Половины спонсоров из списка вообще не существует, а остальные даже не подозревали, что их именами воспользовались.Я немного подумал и сказал:— Почему Эш сбежал, когда дело было еще на мази? Что его заставило?— Мы так и не поняли. Возможно, кто-то позвонил сюда и пожаловался. И он тотчас смылся. Полиция явилась через неделю после его побега.Я положил круглую коробочку на столик.— Откуда вам присылали воск? — задал я вопрос.— Из какой-то фирмы. Дженни выписывала и отправляла заказы, а мы получали его здесь. Никто не знал, где его можно купить.— Где счета-фактуры?— Полиция их тоже взяла.— А эти открытки с просьбами... кто их печатал?Она вздохнула.— Конечно, Дженни. У Ники были другие бланки, очень похожие, только там значилось его имя, а не ее. Он объяснил, что мы отправили уже много открыток с его именем и адресом. Это было незадолго до его побега. Понимаете, он успел многое предусмотреть и полагал, что мы продолжим работу даже в том случае...— Да, теперь в этом можно не сомневаться. Мое замечание рассердило ее, хотя и не слишком сильно.— Вам легко смеяться, но если бы вы хоть раз его видели. Вы бы поверили ему, совсем как мы.Я не стал ей возражать. Может быть, такое и случилось бы.— Эти открытки? — спросил я. — Кому вы их отправляли?— У Ники был огромный список имен и адресов. Целые тысячи.— Они у вас остались? Я хочу сказать, списки? Она уныло взглянула на меня.— Он забрал их с собой.— А что за люди в них значились?— Владельцы старинной мебели, которым выложить лишнюю пятерку все равно что плюнуть.— Он не говорил, где узнал их адреса?— Говорил, — подтвердила она. — В главном офисе Фонда милосердия.— Кто надписывал адреса и посылал открытки? — продолжал я расспрашивать Льюис.— Ники печатал адреса на конвертах. Да, не задавайте мне этот вопрос, на моей машинке. Он работал очень быстро и мог отпечатать до сотни адресов в день.Дженни расписывалась на каждой открытке, а я обычно складывала их в конверты.Вы знаете, у нее неразборчивый почерк, и Ники часто ей помогал.— То есть он за нее расписывался?— Вы правы. Он копировал ее подпись. Так бывало тысячи раз. Ему это отлично удавалось. И вы бы ни за что не смогли отличить.Я молча посмотрел на нее.— Понимаю, — откликнулась она. — Дженни сама себя подставила. Но, видите ли, в его присутствии вся эта трудная работа с письмами превращалась в сплошное удовольствие. Вроде игры. Он постоянно шутил, и мы смеялись до слез. Вы не понимаете. А потом, когда чеки начали приходить, нам сделалось ясно, что затраты окупились и результат налицо.— Кто отправлял воск? — мрачно поинтересовался я.— Ники печатал адреса на этикетках. Я помогала Дженни укладывать воск в коробки, заклеивала их липучкой и относила на почту.— Эш никогда их сам не отсылал?— Он был слишком занят и печатал с утра до вечера. Обычно мы брали сумки на колесиках, набивали их доверху коробочками и шли на почту.— А чеки? Я полагаю, Дженни ходила в банк их оплачивать?— Верно.— И долго вы этим занимались?— Несколько месяцев, когда открытки были отпечатаны и партия воска уже пришла.— Вы получили много воска?— О, целые груды, так что ставить было некуда. Нам прислали эти большие коричневые ящики по шестьдесят банок в каждом. Мы и шагу ступить по квартире не могли. Дженни предложила заказать еще, запасы понемногу истощались, но Ники сказал — нет, не надо, закончим с этой партией и немного передохнем. А потом займемся новой.— Он имел в виду, что с воском вообще пора кончать? — уточнил я.— Да, — нехотя согласилась она.— Сколько денег положила в банк Дженни? — задал я очередной вопрос.Льюис смерила меня угрюмым взглядом.— Что-то около десяти тысяч фунтов Может быть, чуть больше Некоторые присылали нам не пять фунтов, а суммы покрупней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88