И стойте там, пока вам не скажут, что достаточно.Я сглотнул. Этого мне хотелось меньше всего на свете. Я видел, что все они ждут, вежливо, на настойчиво, деловито... и что они, сволочи, все понимают! Я заметил, что даже Джонатан смотрит на меня с какой-то жалостью.Это было невыносимо!Я медленно обошел приборы и кресло, остановился перед Анджело и посмотрел на него.Он был обнажен до пояса. На голове, под повязкой, был серебристый металлический обруч, вроде короны. Кожа Анджело блестела от жира, и к лицу, к шее, к груди, рукам и животу было прикреплено множество электродов. Я подумал, что, наверное, ни одно его движение или изменение в организме не остается незамеченным.Он выглядел таким же крепким и здоровым, как всегда, несмотря на то, что две недели провалялся в коме. Мышцы его по-прежнему были могучими, грудь колесом, губы решительно сжаты. Сильный, жестокий человек. Привыкший запугивать. Презирающий лохов. Если бы не повязка и электроды, он выглядел бы точно таким же, как прежде. Я глубоко вздохнул и взглянул в его черные глаза — и только теперь увидел разницу. В глазах у него ничего не было.Совершенно ничего. Это было странно: словно увидеть человека с давно знакомым лицом и обнаружить, что он чужой. Логово было то же самое — но чудище уснуло.Прошло около пяти недель с того момента, как мы последний раз смотрели друг другу в глаза. С тех пор, как мы чуть не убили друг друга. Меня предупредили, и все же снова увидеть его было для меня шоком. Сердце мое колотилось так отчаянно, что его удары эхом отдавались в наступившей тишине.— Анджело! — сказал я. — Анджело, вы в меня стреляли.Анджело никак не отреагировал. Он смотрел на меня абсолютно спокойно.Я шагнул в сторону — его глаза последовали за мной. Я вернулся на прежнее место — он смотрел на меня.— Я... я Вильям Дерри, — сказал я. — Я отдал вам систему... Лайэма О'Рорке.Я произносил это медленно и отчетливо, борясь со своим срывающимся дыханием.Анджело остался спокоен. Совершенно никакой реакции.— Если бы вы не пришли, чтобы убить меня... вы теперь были бы свободным... богатым человеком...Ничего. Абсолютно ничего.Я обнаружил, что рядом со мной очутился Джонатан. Через некоторое время взгляд Анджело медленно переместился на него.— Привет, Анджело, — сказал Джонатан. — Я Джонатан. Вы меня помните? Вильям вам сказал, что я умер. Но это не правда.Анджело ничего не ответил.— Вы помните? — спросил Джонатан. — Я вас когда-то обманул.Молчание. И полное отсутствие всего, от чего мы столько натерпелись.Ни ярости, ни насмешек, ни угроз, ни грозного урагана ненависти.Мне казалось, что сейчас уместнее всего молчать. Мы с Джонатаном стояли плечом к плечу перед пустой оболочкой нашего врага, и говорить было не о чем.— Благодарю вас, — сказал Том Коре, выйдя из-за кресла. — Достаточно.Анджело посмотрел на него.— Вы кто? — спросил он.— Я доктор Корс. Мы с вами уже разговаривали, когда прикрепляли электроды.Анджело ничего не ответил и вместо этого уставился на меня.— Вы разговаривали, — сказал он. — Вы кто?— Вильям Дерри.— Я вас не знаю.— Не знаете.Голос у него был такой же низкий и хриплый, как всегда, — все, что осталось от бывшего врага. Доктор Коре добродушно сказал:— Сейчас мы с вас снимем все эти электроды. Вам, наверно, будет приятно от них избавиться?— Как вы сказали, кто вы такой? — спросил Анджело, слегка нахмурившись.— Доктор Корс.— Кто?— Это неважно. Я сейчас сниму с вас электроды.— Я хочу чаю! — сказал Анджело. Доктор Корс предоставил снимать электроды своей коллеге и повел нас к приборам, чтобы взглянуть на показания. Я увидел, что наблюдатель тоже внимательно рассматривает результаты, но доктор Корс не обратил на него внимания.— Вот, — сказал он, показывая полосу бумаги в ярд длиной. — Ни малейшего сбоя. Мы его тут целый час держали, прежде чем начали приходить посетители. Дыхание, пульс — все абсолютно ровное. Тут тихо, как видите. Никаких внешних раздражителей. Вот эта отметка — тот момент, когда он увидел вас, — сказал он мне. — И, как видите, ничто не изменилось. Вот график температуры кожи. Когда кто-то лжет, температура всегда повышается. А вот, — он перешел к другому прибору, — график пульса. Тоже без изменений. А вот, — он повернулся к третьему, — мозговая активность. Изменения самые незначительные. Он не мог внезапно увидеть перед собой вас, свою ненавистную жертву, и никак не среагировать, если бы он вас узнал. Это абсолютно невозможно.Я вспомнил свою собственную незарегистрированную, но весьма мощную реакцию и понял, что такое действительно невозможно.— Это навсегда? — спросил Джонатан. Том Корс взглянул на него.— Думаю, что да. По моему мнению. Видите ли, им пришлось выбирать осколки кости из ткани мозга. Ювелирная работа, надо отдать им должное. Но, как видите, память не сохранилась. Многие функции так и не восстановились.Есть, ходить, говорить — это все он может. Он здоров. Он спокойно доживет до старости. Но он не может вспомнить ничего, что было пятнадцать минут назад. Он живет только в настоящем. Потеря памяти в результате серьезных травм головы — не такая уж редкость, знаете ли. Но в данном случае были сомнения. Не у меня, а у официальных лиц. Они говорили, что раз он разговаривает, раз он понимает, что он в больнице, а не в тюрьме, значит, он может нарочно симулировать потерю памяти. Но эти результаты, — Том Коре указал на приборы, — симулировать невозможно. Так что это решение окончательное.Раз и навсегда. Собственно, за этим мы тут и собрались. Потому они и предоставили нам такую возможность.Его помощница сняла серебристый обруч с головы Анджело, сняла ремни, которыми были привязаны его запястья, и теперь стирала жир с его груди комками ваты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88