На стенах висели шелковые знамена. Я решил, что это путь, по которому проводят на борт официальных гостей.
В конце коридора нас ждала широкая лестница с перилами. По ней мы поднялись в круглое помещение, странно похожее на зал в замке, хотя оно было украшено в фетийском стиле. Затем по другой лестнице, на сей раз с двух сторон охватывающей этот круг, в поистине огромный колодец. Я изумленно взирал на пышное убранство, позолоту на всех деревянных деталях, даже имитацию мозаичного узора на полу, Быстро глянув на мостик, когда мы проходили мимо, я неожиданно понял, что между нами и мостиком есть еще один колодец поменьше, в который выходят каюты – ближайшие окна, которые я мельком увидел, находились от нас ярдах в двадцати.
– Это имперский флагманский корабль, – объяснил трибун, словно разговаривал с группой туземцев, замирающих в благоговении. – Самая большая манта в мире. А вы чего ожидали?
Ничего-то он не знает: «Эон» был намного крупнее этого корабля. Но это не помешало мне восхищаться интерьерами «Вал-дура», хотя для меня он был тюрьмой. Мы миновали еще несколько великолепных кают на следующем этаже – возможно, в них принимали гостей. Но каюта императора находилась на верхней палубе, где под хрустальным световым люком висела жестко закрепленная люстра, работающая на огненном дереве.
Перед двустворчатой дверью стояли лицом к корме два гвардейца. Увидев на лестнице трибуна, они вытянулись по стойке «смирно», после чего открыли створки.
– А он себя не ущемляет, – заметила Палатина, разглядывая голубой ковер внутри, фетийские фрески и сводчатый потолок коридора.
– Он император, – лаконично ответил трибун.
Невысокий жилистый мужчина в простой черной одежде вышел из двери в конце коридора.
– Слушаю вас, трибун.
– Эти пленники должны ждать в гостиной. И оставьте их одних.
– Хорошо. Но император не обрадуется грязи на своих превосходных коврах.
Дополнительная предосторожность, решил я, когда нас провели босых в огромную каюту с окнами вдоль одной стены и толстыми коврами на полу. Больше похоже на дворец, чем на корабль, подумал я, оглядываясь на кресла и диваны, шкафчики с вином и стол со столешницей из слоновой кости в одном конце.
Заставив нас встать коленями на ковер, трибун направился к выходу.
– Вот так и будете стоять, – велел он, останавливаясь в дверях. – Император скоро с вами разберется.
И он закрыл за собой дверь.

Глава 33

Целую минуту стояла гробовая тишина, как будто мы все затаили дыхание, и в этой тишине были отчетливо слышны удаляющиеся шаги трибуна. Потом слабо щелкнула, закрывшись, наружная дверь, и напряжение отпустило нас.
– Оросий разрушает все, к чему прикасается, – убитым голосом промолвила Палатина. – И он знает, где прикоснуться. Что бы мы ни делали, император на шаг впереди нас. Мы поднесли ему себя на блюдечке: с тем же успехом мы могли просто сдаться.
– И это говорит Палатина? – удивилась Равенна.
– Палатина была другом Мауриза, – ответила моя кузина. – Палатина могла составить план, который не пошел бы насмарку.
– Ты бы выбрала другой путь?
– Отказаться служить тому чудовищу? – В глазах Палатины была покорность. – У меня никогда не было выбора. Потому что они предвидят. все, что мы делаем. Каждый раз, когда мы пытаемся нанести удар, они выходят победителями. После Лепидора мы обещали друг другу, что никогда больше не позволим такому случиться. Но мы опять проиграли, и на этот раз победитель – не какой-то мелкий выскочка-хэйлеттит.
– Нет, это извращенный безумец, кто был бы ничто без своего трона и своей магии. Подожди еще несколько лет, и Оросий сам себя уничтожит.
– У нас нет нескольких лет. Катан знает, что он мне сделал, а ведь в то время Оросий был далеко не такой хитроумный и изобретательный. Я могу назвать вам несколько человек – двое из них были моими друзьями, – которые исчезли, а несколько месяцев спустя вернулись его креатурами. Вот откуда император берет большинство своих агентов. Смертный приговор означает, что нигде на Аквасильве у нас нет защиты.
– Это его собственный смертный приговор, – спокойно сказала Равенна. – Он намеревается сделать с Фетией то, что Сфера сделала с Архипелагом.
– Но кто его убьет? Никого не осталось.
– Кто-нибудь убьет, если Оросий продолжит задуманное. Ты же сказала, у него нет власти.
– Даже в союзе с Сархаддоном?
– Сархаддон такой же, как он. – Равенна вздохнула и слегка согнула руки, морщась от боли.
– Хочешь, я немного ослаблю узлы? – спросил я. Как странно находиться в этой великолепной комнате в качестве пленников, подумал я, глядя на плюшевые кресла, искусно выполнен-ныефрески, ковер у меня под коленями. Действительно покои, достойные императора, но не этого императора.
– Нет. Если ты тронешь веревки, это лишь продлит мои мучения. Оросий не развяжет меня еще несколько часов, но это не важно. Зато я помню, что причинила ему боль. Не такую сильную, как хотелось бы, но причинила.
– Мы движемся, – внезапно заметила Палатина. – Как тебе это удалось?
– Он слишком близко подошел. Оросий наслаждается, причиняя боль, он хуже инквизиторов. Те верят, что они, творя любое зло, вершат волю Рантаса. С Оросием все иначе. Когда я его пнула, он просто взбесился от ярости. И мне стало страшно. Вам когда-нибудь снились кошмары, что за вами гонятся дикие звери, или вас заперли в комнате, полной змей?
– Оросий тебя не только связал?
– Я уже была связана. Он убил Алидризи и его людей, а я даже не слышала. А потом император пришел наверх. Я думала, это ты, Катан, и это дало ему время блокировать мою магию. Ты права, он не довольствовался веревками, но все в конце концов заживет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166