– Это от Быданова? Конец спецслужбам?
– Точно. Журналист покачал головой, беззвучно пробормотав какое-то ругательство, и выбросил кассету в урну.
– А про какую «звездочку» говорил Лев? – спросила Рита.
– Экспериментальная реабилитационная клиника, – ответил Никитин, – для звезд шоу-бизнеса. Телевизионщики в прошлом году открыли, это им Марк подсказал. Очень удачная штука: и «звездочку» лечат, гонорары своим кадрам сбивают, и заодно что-то типа зоопарка устроили. – Никитин посмотрел на часы: – У них сейчас как раз групповая терапия, так что можем зайти, если хотите.
– Хотим… – Леш, это со мной, – сказал Никитин человеку-коню.
Тот лениво кивнул в ответ и открыл вторую банку пива, нагретая пена зашипела по алюминию.
Внутри постройка оказалась пронизана сложным лабиринтом узких коридоров. Никитин сказал, что по ним можно добраться практически в любую точку клиники, а полупрозрачные стены коридоров пропускают свет только в одну сторону.
– Марк вообще мировой мужик, – сказал Никитин, – помните сериал про Страшилу? Он уже давно им советовал некоторые сцены снимать как вид сквозь очки и накладывать на все это эффект линзы «рыбий глаз». Ну, знаете, когда все изображение сильно выгнуто в одну сторону. Гениальная идея, по-моему. И вот «Звездочка» еще…
– А сколько стоит билет сюда? – спросила Рита.
– Две-три сотни. Ну, между своих, разумеется. Родители часто заходят на детей посмотреть, смеются много, персонал благодарят, подарки дорогие дарят. Да вы сейчас сами все увидите… Точно, групповая терапия, блок 25-В. Вот сюда, направо. Пиво, чипсы, фисташки?
– Нет, спасибо.
За прозрачной стеной перед ними открывался плац, на котором выстроилась неровная шеренга пациентов в серых пижамах. Перед ними прохаживался взад-вперед отставной военный, похожий на пожилого преподавателя физкультуры, который вместо тренировочных штанов с пузырями и вечной шапки Adidas надел форму полковника сухопутных войск.
– Сейчас, погромче только сделаем… – Никитин покрутил ручку динамика.
– Ну и кто тут у нас звезда? – Полковник остановился напротив одного из пациентов – невысокого человека средних лет с длинными вьющимися волосами. – Ты, что ли, звезда?!
Пациент вздрогнул и активно замотал головой из стороны в сторону.
– Еще бы! – удовлетворенно кивнул Полковник. – Тут только одна звезда! Вот где! – он ткнул указательным пальцем в свой левый погон. – Точнее, три. Ну да не важно. Полковник вновь прошелся перед строем, теперь уже в другую сторону.
– А кто из вас, ничтожеств, может мне объяснить, что я тут с вами делаю? Зачем теряю свое драгоценное время?! Вот ты, тело, ты можешь объяснить? – Полковник ткнул заскорузлым указательным пальцем в долговязого человека в обтягивающих кожаных штанах.
– Нет? А вот я тебе сейчас сам объясню! Два шага из строя! Так, а где пижама? Ты куда казенную пижаму дело, животное?
– Он ее в покер Познеру проиграл, – пожаловалась медсестра, идущая позади Полковника, – я Лешке говорила, да только он с ними заодно.
– И ничего я не проиграл! – обиделся Долговязый. – Я, может, подарил…
– Молчать! Развели тут бордель! Так, тело, я надеюсь, ты наблюдало своими органами зрения лечебную тумбочку рядом с моим кабинетом? Твоя боевая задача заключается в том, чтобы доставить этот предмет сюда в кратчайший срок. Задача ясна? Выполнять!
Через несколько минут Долговязый вернулся, сгибаясь под тяжестью старой дубовой тумбочки.
– На вытянутых руках неси, – крикнул Полковник, – на вытянутых! Ишь, какой, прижал ее к себе… Ага, вот так, стой здесь рядом, держи. На вытянутых руках, я сказал!
Полковник открыл тумбочку и достал оттуда фотографию маленькой девочки, плескавшейся в надувном бассейне.
– Это моя внучка, – объявил Полковник, демонстрируя фотографию пациентам, – и вместо того, чтобы катать эту молекулу на карусели, или сайгака стрелять, или что там еще с этими внучками делают, я должен возиться с вами, рахитами и недоумками, которые возомнили себя хрен знает кем, потому что вас слишком часто показывали по телевизору. Вот ты, тело, кем ты себя возомнило?
– Богом Гермесом, – охотно ответил Долговязый, пытаясь вытереть о плечо пот, который рекой тек по вискам.
– Итить твою мать… – Полковник в сердцах махнул рукой.
Повернулся к медсестре:
– Ну и как с такими людьми работать? Я давно говорил Левинсону, что нужно усиливать режим. Никакого общения, помимо терапевтического, одиночные палаты, за азартные игры и алкоголь – оставлять на трое суток без еды; за приступ нарциссизма – на неделю. А то у нас тут курорт какой-то прямо: одни трахаются, другие перед зеркалом сутками крутятся, говорят, даже портативный телевизор уже у кого-то есть. А вчера вообще какое-то пьяное мурло бегало и орало, что ему срочно нужно позвонить Дэвиду Лашапелю в ад. Это, по-вашему, дисциплина? Это, по-вашему, лечебный процесс? Да мы так ни одну засранную певичку не вылечим.
– Это было не мурло, а доктор Левинсон, – смутившись, сказала медсестра, – горит человек на работе, все-таки клиентура сложная, даже у профессионалов нервы не выдерживают. – А нам и не нужны тут профессионалы! Богом Гермесом оно себя возомнило… Нам нужна дюжина десантников с обрывками шланга, а не вот эти вот холуи. Санитары! Говно на палочке это, а не санитары! Не будете ли вы так любезны пройти в изолятор, а не соизволите ли пукнуть в баночку, гран-мерси, сильвупле, а не дадите ли автограф… Итить твою мать!
– Я бы попросил, – вмешался Долговязый, опуская тумбочку на пол, – все-таки здесь дамы.
– Хуямы! – обрезал Полковник. – А вот за то, что ты без команды стаканодержатели расслабил, ужин сегодня отменяется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52