Она взглянула на ее черные замшевые туфли, на ее гладкие ноги – ни одной вздувшейся вены, – на плотные бедра и подобранный бюст. Затем миссис Энтони склонила голову набок, чтобы окинуть взглядом, под углом в пятнадцать градусов, лицо миссис Петтигру. От носа к углам губ пролегли складочки, ротик был накрашен вишневой помадой. Двойной подбородок только-только наметился. Лоб пересекали две морщины. Глаза темные и ясные, нос твердый и приплюснутый.
– Ну что ж, – сказала миссис Энтони, скрестив руки, – я бы дала вам года шестьдесят четыре.
Голосок миссис Петтигру удивительно не вязался с ее яркой внешностью. Он прожурчал еще нежнее обычного, когда она сказала миссис Энтони:
– Прибавьте пять лет.
– Шестьдесят девять, значит. Столько вам никак не дашь, – сказала миссис Энтони. – Ну, у вас-то времени, конечно, хватало следить за собой, и потратиться тоже могли – на пудру, то да се. Вам бы служить, что ли, где.
На самом-то деле миссис Петтигру было семьдесят три, но, накрасившись, она выглядела куда моложе своего возраста.
Между тем она провела рукой по лбу и медленно покачала головой. Ее тревожили денежные дела – в суде все, вероятно, затянется бог весть как. И родня Лизы в свою очередь предъявила свои права.
Миссис Энтони стала мыть чайную посуду.
– А Уорнер-то старик там еще, с нею? – спросила она. – Или ушел?
– Н-да, – подтвердила миссис Петтигру. – Он там.
– Вот и хорошо, можно об ней покамест не волноваться, – сказала миссис Энтони.
– Между прочим, – заметила миссис Петтигру, – в бытность мою у Лизы Брук меня обычно вызывали привечать гостей. И ни перед кем меня не стеснялись.
Миссис Энтони принялась чистить картошку, что-то напевая.
– Пойду туда, – сказала миссис Петтигру, поднимаясь и одергивая свою ровную юбку. – Мало ли что ей там нравится или не нравится, я уж хоть за ней-то пригляжу, затем все-таки наняли.

* * *

Войдя в гостиную, миссис Петтигру сказала:
– О, миссис Колстон, а я подумала, может, вы утомились.
– Соберите, пожалуйста, со стола, – сказала Чармиан.
Миссис Петтигру собирать со стола не стала, она позвонила миссис Энтони и ставила на поднос блюдечко за блюдечком, чувствуя, что гость Чармиан ее оглядывает.
Чармиан сказала миссис Петтигру:
– Спасибо, Тэйлор.
Миссис Петтигру не раз видывала Алека Уорнера у Лизы Брук. Он улыбнулся ей и кивнул головой. Она присела и вынула сигарету из своей замшевой сумочки. Алек поднес ей огонь. Миссис Энтони прогромыхав посудой, удалилась на кухню вместе с подносом.
– Так вы говорили... – сказала Чармиан своему гостю.
– Ах да. – Он повернул седую голову и серое лицо к миссис Петтигру. – Я тут объяснял, как у нас образовалась демократия на Британских островах. Очень скучаете по миссис Брук?
– Да, чрезвычайно, – сказала Мейбл Петтигру, выпустив длинную струю дыма. Она приняла светский вид.
– Пожалуйста, дальше про демократию, – сказала она.
– Когда я поехала в Россию, – сказала Чармиан, – царица выслала мне эскорт...
– Ну, погодите, пожалуйста, минуточку, миссис Колстон, пока мистер Алек Уорнер расскажет нам про демократию.
Чармиан странно поглядела на нее, потом сказала:
– Да, Эрик, в самом деле, насчет демократии.
– Не Эрик – Алек, – сказала миссис Петтигру.
Алек Уорнер успокоительно повел перед собой своей старческой твердой рукой.
– Демократия поистине восторжествовала на Британских островах, а именно в Шотландии, при посредстве мочевого пузыря королевы Виктории, – сказал он. – Как вы знаете, в принципе демократия и так существовала, но в жизнь она воплотилась из-за маленького недомогания королевы.
Мейбл Петтигру рассмеялась, закинув голову. Чармиан глядела отуманенным взором. Алек Уорнер медленно продолжал, как бы отмеряя голосом время разговора. Глаза у него были очень внимательные.
– У королевы Виктории было, видите ли, немного неладно с мочевым пузырем. И когда она на склоне лет ездила в Балморал, велено было к некоторым коттеджикам пристроить уборные, поскольку раньше их там не имелось. Таким образом, королева могла поутру безбоязненно проехаться по окрестностям; время от времени она вылезала из кареты – якобы затем, чтобы посетить скромные жилища подданных во всей их простоте. Мало-помалу разнеслась молва о том, что королева Виктория невероятно демократична. Все это, конечно, из-за ее легкого недомогания. Но тут все стали подражать королеве Виктории, идея расползлась, и вот теперь, как видите, у нас воцарилась такая демократия, что дальше некуда.
Миссис Петтигру закатилась долгим смехом. Алек Уорнер остановил как бы орнитологический взгляд на Чармиан, которая обирала плед у колен, дожидаясь своей очереди рассказывать.
– Когда я поехала в Россию, – сказала Чармиан, по-детски подняв к нему глаза, – царица выслала эскорт мне навстречу к самой границе, а обратно эскорта не было. Это в чисто русском духе – принимать решения и затем утомляться от собственной решимости. Крестьяне-мужики всю зиму лежат на печи. И всю, помнится, дорогу в Россию мои спутники то и дело раскрывали свои чемоданы и перебирали вещи. Была весна, и...
Миссис Петтигру подмигнула Алеку Уорнеру. Чармиан осеклась и улыбнулась ему.
– Джин Тэйлор вы давно видели? – спросила она.
– Да недели две назад. Я тут съездил в Фолкстон на предмет моих изысканий. На будущей неделе схожу навещу.
– А Летти ее регулярно посещает. Она говорит, Джин всем довольна и все у нее замечательно.
– Летти, она... – Он хотел сказать, что Летти – набитая дура, потом припомнил, что здесь сидит миссис Петтигру. – Ну, вы понимаете, какое мне в общем-то дело до Летти, – сказал он и вяло отмахнулся рукой, словно перебрасывая тему разговора на колени к Чармиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63