Какими судьбами?
Явно встревоженный, Селиванов вопросительно моргнул и развел руками.
— Решил заглянуть. Заговорился с вашим сторожем.
— С Назарычем? — Селиванов оглянулся на топтавшегося рядом вахтера, рассеянно кивнул: — Здорово, Назарыч. Что ж ты, секретаря обкома не узнал, старик?
— Гм... Мне-то, Артем Витальевич, все одно кто. Для меня главное — документ, мы на войне выучены.
И Дербачев, и Селиванов, и даже шофер в машине засмеялись, а вахтер закрыл ворота и захромал в проходную.
— Хороший старик,— сказал Дербачев.— Давай показывай хозяйство, Селиванов, после поговорим. Не все ли равно, в обкоме или здесь?
Вахтер стоял в дверях проходной, и Дербачев оглянулся. Оглянулся поэтому и Селиванов.
— Хороший старик,— повторил Дербачев.
— Вообще-то скандальный немного. До денег лют, как-то такой скандал учинил, до меня дошло.
— Посмотрел бы я на тебя в его шкуре. Четверо ребятишек, старшему — одиннадцать.
Селиванов ничего этого не знал — Дербачев понял по его недоуменному взгляду. Он не стал продолжать разговора, но все время, пока ходил по цехам, затем сидел в директорском кабинете и слушал объяснения инженеров, самого директора, снабженцев по поводу невыполненного плана за пятьдесят первый год, нет-нет и возвращался мыслями к вахтеру.
В обед Дербачева покормили в заводской столовой русскими щами и пшенной кашей. Повариха переусердствовала, каша плавала в масле, и ее было противно глотать. Селиванов, сидевший рядом, видел это и страдальчески хмурился.
Дербачев, не глядя в тарелку, чтобы кончить скорее с едой, носил полными ложками. Он съел почти псе и со вздохом похвалил:
— Хорошая каша. Спасибо.
Повариха, толстощекая и веселая, все время крутившая- я рядом, просияла, а Селиванов не выдержал и рассмеялся, открыв рот с длинными, острыми зубами.
В фойе рабочего клуба — дверь в дверь со столовой — Дербачев остановился перед заводской Доской почета. По-сле чересчур жирной еды его слегка подташнивало.
«Поляков Дмитрий Романович, слесарь пятого разряда,— прочитал он.— Выполняет производственные нормы на 150—170%».
На Дербачева глядели серые, рассеянные глаза, лицо открытое, с прямым носом. «Красивый парень,— подумал
Дербачев, невольно останавливаясь взглядом на портрете.— Везет мне сегодня на Поляковых».
— Наш передовик,— не дожидаясь вопроса, сказал Селиванов.— Вообще-то человек тяжелой судьбы. Был переброшен в сорок первом сюда для работы в тылу у немцев, попал в плен, увезли в Германию. Вернулся только в сорок шестом. А здесь голо — мать эсэсовцы повесили, в подполье была.
— Полякова?
— Да, Галина Ивановна. Ее в нашем городе от ребенка до старика — все знают. Слава заслуженная. Мне приходилось лично их семью знать — чистой души женщина.
— Вот как... Ну и что ж?
—- Попалась на пустяке, понимаете, обронила немецкий пропуск для ночного хождения, она ведь в госпитале работала. Новый стали выписывать — началась проверка...
— Понятно. А сын?
— Что сын... Работает, учится сейчас заочно — будет инженером, диплом защищать собирается. Вообще-то мужик толковый, только в общественной жизни мало участвует. Впрочем, свое дело любит. Расшевелить — начинает даже ругаться. Как-то принес чертежи усовершенствованного плуга, специально для глинистых почв. Чему вы улыбаетесь, Николай Гаврилович?
— Ты словно по анкете шпаришь. Вот что, если у тебя есть время, подвези меня до обкома. Потолкуем кое о чем.
Они разговаривали всю дорогу, и машина потом долго стояла перед зданием обкома. Селиванов хмурился — разговор был не из приятных.
— Брось, я не новичок. Что за трудности монтажа? —-говорил Дербачев.— Поточная линия в сборочном давно должна работать. Ведь отсюда срыв плана, если разобраться. Так или не так?
— В основном — да, существует и еще множество, казалось, ничтожных причин. Изношенное оборудование, внедрение в производство новых марок машин, нехватка рабочих, почти ежемесячный срыв графика снабжения заготовками, деталями. Например, Покровский завод поставляет нам лемехи для тракторных плугов, зубья для борон. Мы — завод республиканского значения. За счет некоторых марок продукции могли бы справляться с планом, хоть в рублях. А так что же? Нам в таком-то месяце нужна тысяча лемехов, а дают вполовину меньше. Везде тол-
качей рассылай — опять непроизводительные расходы. Гайки, болты, железо, лапы...
— Подожди, подожди, какие лапы?
— Для культиваторов. Опять же рядом, под боком, «Металлист», а мы их с Урала получаем. Разные министерства, наши на тяжелую промышленность работают, не подступись. Дали б нам прокат нужный да штамповальные машины, мы бы кое-что сами организовали, а так...
Селиванов безнадежно махнул рукой, и его узкое, чисто выбритое лицо сморщилось. «Дока,— подумал Дербачев.— Объясняет, как юнцу, спрашивать пока бесполезно. Вывернется. Шофер у него под стать — нем как рыба».
Шофер, медлительный русый парень, копался в моторе, постукивая нога об ногу.
— Ладно,— сказал Дербачев.— Ты мне вот что ответь. Нельзя организовать, притом быстро, производство свеклоуборочных машин? А еще лучше, если вы сможете сконструировать такую машину, чтобы убирать и картофель и свеклу. Можно назвать ее комбайном, как хочешь. Не вам доказывать экономическую выгоду. Так, чтобы через год полным ходом. Конструкторское бюро у вас есть. Полную поддержку обещаю.
Селиванов завозился, стараясь не коснуться секретаря обкома плечом.
— Думаю, задача непосильна. Вы меня простите за прямоту, Николай Гаврилович. Вы хорошо представляете, что это такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170