Он увидел, что она сидит и ждет с той же пассивной выжидающей улыбкой, и что она не слышала того, что он произнес.— Значит, на следующей неделе,— сказал он.
— Да,— ответила она. Теперь она уже знала, что он разгадал ее игру, но оставалась в непоколебимой уверенности, что сумеет продолжать обманывать, или, возможно, просто надеялась, что он разрешит ей продолжать обманывать.
- Так, значит Пиммов нет,— сказал он,— следовательно, вы единственная на всем этаже. И вы крепко спали.
— Да,— ответила она.
— Гм, в таком случае, мне больше, собственно, не о чем вас спрашивать,— сказал он.— Я очень благодарен вам.
— Это я благодарна вам,— сказала она и проводила их до двери.
До вечера они поговорили со всеми жильцами дома в надежде найти того, кого разбудили выстрелы, того, кто, возможно, подошел к окну и выглянул наружу, того, кто, возможно, видел автомобиль перед домом, желтый бьюик, посмотрел на номер и запомнил его.
Семь человек полагали, что они слышали выстрелы. Двоим из них показалось, что перед домом стоял грузовик — автомобильные выхлопы были в подсознании заурядного обывателя единственным разумным объяснением любого
неожиданного и громкого шума. Мужчина на четвертом этаже сказал им, что встал с постели, как только услышал выстрелы...
— Их было два? — спросил Карелла.
— Да, два — дьявольски громкие. Я встал с постели и услышал, как кто-то визжит...
— Мужчина или женщина?
— Трудно сказать, просто кто-то визжал, а потом раздалось еще два выстрела, тоже ужасно громкие.
— Что вы сделали? — спросил Карелла.
— Снова лег в постель,— ответил мужчина. Женщина с девятого этажа слышала выстрелы где-то вдали, и они испугали ее. Поэтому она еще минут пять оставалась в постели, прежде чем встала и подошла к окну посмотреть, что случилось. Она увидела автомобиль, который в этот момент отъезжал от бровки тротуара.
— Какой это был автомобиль? — спросил Карелла.
— Не знаю. Я не разбираюсь в автомобилях.
— Какого он был цвета?
— Ну... темного.
— А не желтого?
— Нет. Он точно не был желтым.
— Вы заметили номер?
— Нет, к сожалению, нет.
Остальные три жильца заявили, что им сразу стало ясно, что это ружейные выстрелы. Они также заявили, что думали, будто стреляли где-то на улице, но никто из них не подошел к окну, чтобы посмотреть наружу, и никому не пришло в голову позвонить в полицию. Чего и следовало ожидать, подумал Карелла, поблагодарил их и устало направился вместе с Клингом по лестнице на первый этаж.
— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил он.
— Этот отъезжающий автомобиль мог принадлежать кому угодно,— сказал Клинг.— Парочке влюбленных, которые в нем обнимались; парню, который ехал на работу, попросту кому угодно.
— А также, возможно, Уолтеру Дамаскусу.
— Но ведь его подружка ездит в желтом бьюике.
— Это точно. Но в каком автомобиле ездит он сам?
— Насколько я догадываюсь, ни в каком. Иначе зачем бы ей понадобилось заезжать за ним.
— И все равно это невозможно.
— Что невозможно?
— Что такой-то человек может так бесследно исчезнуть. Мы знаем, как его зовут, знаем, где он живет, у нас есть отпечатки его пальцев и даже вполне приличное описание. Единственное, чего у нас нет, так это его самого.
— Может, нам еще повезет,— сказал Клинг.
— Когда? — спросил Карелла.
Бар "Раундлей" находился на Джефферсон-авеню в трех кварталах от нового музея. В четверть шестого, когда туда пришел Клинг, чтобы по служебным делам встретиться с Энн Гилрой, там было полно всяких рекламных агентов, красивых молодых секретарш и манекенщиц, и все вели себя, как гости на частном приеме с коктейлями, ходили взад-вперед, пили, разговаривали и снова прохаживались. За несколькими столиками, разбросанными по помещению с интимным освещением, почти никто не сидел.
Однако Энн Гилрой сидела за столиком в заднем помещении. На ней была вязаная кофта-макси, из-под которой выглядывало что-то похожее на рейтузы телесного цвета. По крайней мере, Клинг надеялся, что это рейтузы телесного цвета, а не само тело. Он чувствовал себя неловко в столь великосветской и интеллектуальной атмосфере, где, как оказалось, все разговаривают о знаменитостях, с которыми, очевидно, близко знакомы. Он казался себе небрежно одетым в своем пиджаке в черно-синюю клетку, со сбившимся набок кое-как повязанным галстуком, с пистолетом в кобуре под мышкой. Короче говоря, он казался себе неотесанным провинциалом с вытаращенными глазами, который по какой-то ошибке попал в роскошный городской притон. Более того, он чувствовал себя невероятно виноватым.
Энн помахала ему, как только увидела его. Он протиснулся сквозь болтающую толпу, сел рядом с ней и быстро огляделся вокруг с подсознательным чувством, что Синди, возможно, стоит за какой-то колонной и замахивается топором.
— Вы пришли минута в минуту,— с улыбкой сказала Энн.— У меня слабость к пунктуальным мужчинам.
— Вы уже что-то заказали? — спросил Клинг.
— Нет, я ждала вас.
— Отлично. Что вы будете пить?
— После мартини я всегда чувствую себя спокойной и раскрепощенной,— сказала она.— Мне мартини.
Клинг подозвал официанта и заказал мартини и для себя шотландское виски с содовой.
— Вам нравится мое платье? — спросила Энн.
— Конечно. Оно очень красивое.
— Вы сразу сообразили, что это уже я?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, под этим платьем.
— В этом я не был уверен.
— Ну, так это еще не я.
— Ага, понятно. Ха-ха.
— Что-то не в порядке? — спросила она.
— Нет, нет.
— Вы все время оглядываетесь вокруг.
— По привычке. Я смотрю, нет ли здесь каких-нибудь известных преступников и вообще, наблюдаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49