Сэнфорд был настолько поражен тем, что сумели установить идентичность почерка, сравнив две отличные по тексту записки, что в ходе своего допроса так и не смог оправиться от этого шока. Он так был горд собой за то, что специально написал текст с ошибками, считая, что если даже сумеют проследить, откуда пришло письмо, то все равно будут твердо уверены, что автор его - какой-то малограмотный тип, но никак не человек, постигающий тонкости бухгалтерского учета. Он так и не смог объяснить, почему решил убить Мэрси Хоуэлл. Он пытался объяснить это, но тут же сбивался и под конец запутался окончательно. Каким-то образом это он увязывал с моральным климатом Америки и с людьми, которые раздеваются на публике, с людьми, которым следовало бы запретить отравлять других, пачкать их своей грязью, вмешиваться в интимную жизнь других, которые только и хотят, что отвоевать себе место в этом мире, которые упорно трудятся над собой, стараясь развить свои способности, которые изучают бухгалтерский учет, а по ночам работают в отеле. А тут появляются эти и хотят все разрушить!
Песня, которую пел в это время Паскуале, допрашиваемый в канцелярии Клингом и О'Брайеном, звучала не столь истерически, но мало чем отличалась от Сэнфордовской. Идея родилась у них с Денни Райдером одновременно. Они сошлись на том, что черномазые в Америке становятся чересчур нахальными, они пробивают себе путь туда, где их и быть не должно, они отбирают рабочие места у порядочных и работящих парней, которые только одного и требуют, чтобы их оставили в покое. Так почему же эти черномазые навязывают себя всем и каждому? Вот они и решили бросить бомбу в их церковь и показать этим обезьянам, что такие вещи не проходят в Америке. Его не особенно волновал тот факт, что его напарник лежит замороженный в морге, как, впрочем, и то, что их маленькая экспедиция на Калвер-авеню стоила жизни трем ни в чем не повинным людям и искалечила еще нескольких. Теперь его интересовало только одно - будет ли его портрет напечатан в газетах.
Мейер Мейер уселся за свой стол и принялся печатать рапорт о привидениях в доме Горманов. Помучавшись немного над листком бумаги, он решил: ну его к черту, этот рапорт. Если лейтенант спросит его, где он пробыл полночи, он скажет, что патрулировал улицы с целью профилактики правонарушений. Бог свидетель, этого добра у них на улице хватает. Он выдернул бланки рапорта из машинки и с облегчением кивнул нетерпеливо прохаживающемуся в ожидании своей очереди Холу Уиллису, что тот может занять его место.
- О'кей, Уиллисс, - сказал он, - можешь приступать.
- Финальменте! - воскликнул Уиллис, хотя никаким итальянцем он не был. Зазвонил телефон.
Солнце уже давно взошло, когда они покинули здание и, миновав зеленые фонари с цифрами 87, вышли по широким ступенькам на улицу. Парк, лежавший по другую сторону улицы, горел последними красками осени, а небо над их головами сияло нетронутой голубизной. День обещал быть ясным и погожим. Все вместе они шли в направлении закусочной, расположенной в полутора кварталах от участка. Мейер и О'Брайен несколько опередили остальных, Карелла, Хейвс и Клинг замыкали шествие. По пути они вяло переговаривались главным образом о событиях сегодняшней ночи. Добравшись до закусочной и повесив на вешалку пальто, они заказали кофе, бутерброды с сыром, сдобные булочки. Мейер сказал, что он, кажется, простудился этой ночью. Карелла порекомендовал ему какие-то таблетки от кашля, которые его жена брала для детей. О'Брайен задумчиво жевал булочку, но тут на другой стороне закусочной он заметил в одной из кабинок девушку, показавшуюся ему знакомой. На ней были синие джинсы и мексиканское пончо яркой расцветки. Девушка была не одна, она разговаривала с молодым человеком в куртке флотского покроя.
- Кажется, я увидел один искомый объект, - сказал О'Брайен. Он встал из-за стола и прошел мимо Клинга с Хейвсом, которые как раз обсуждали новую директиву, устанавливающую какие-то новые дурацкие правила, которые требовалось соблюдать при задержании и обыске.
Девушка вопросительно посмотрела на него, когда он приблизился к их кабинке.
- Мисс Блэр? - спросил он. - Пенелопа Блэр?
- Да, - ответила девушка. - А вы кто такой?
- Детектив О'Брайен, - сказал он. - Восемьдесят седьмой полицейский участок. Ваша мать вчера опять приходила к нам, Пенни. Она просила меня передать вам...
- Да отстаньте вы, наконец, от меня! - сказала Пенелопа Блэр. Неужели полиции больше нечем заняться? Взяли бы тогда и разогнали какую-нибудь демонстрацию, что ли!
Несколько мгновений О'Брайен молча смотрел на нее. А потом кивнул, повернулся и направился к своему столику.
- Ну как? - спросил Клинг.
- Бывает, что и не везет, - отозвался О'Брайен.
II. ДНЕВНАЯ СМЕНА
Парнишке, который голым лежал на бетоне заднего двора большого жилого дома, на вид было лет восемнадцать. У него были довольно длинные волосы, а последние дни он, по-видимому, начал отпускать бороду. И волосы, и борода у него были черного цвета. Тело, распростертое на сером бетоне, казалось чересчур белым, а кровь, обильно залившая тротуар, - чрезмерно яркой.
Смотритель дома обнаружил его без двух минут шесть, когда выносил мусор в контейнеры, установленные на заднем дворе. Парень лежал лицом в луже собственной крови и смотритель не мог узнать его. Не каждый день, вынося мусор, обнаруживаешь мертвое тело на заднем дворе. Однако, несмотря на полученный шок и несмотря на преклонный возраст (ему было уже около восьмидесяти), он весьма оперативно и довольно связно оповестил полицию об этом событии, что, если говорить об оперативности и срочности, удается далеко не каждому жителю города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54