А больше всего на свете французы любят влюбленных. И в конце концов официант торжественно кивает и произносит; «Да, месье совершенно прав. Вино действительно отдает пробкой». И уходит за другой бутылкой. А Жерар Филипп улыбается, и Мишель Морган улыбается, и все кругом улыбаются.Эйлин улыбнулась.– Это очень милая сцена.– Я не слишком люблю иностранные фильмы, – пожал плечами Клинг. – Те, что с субтитрами.– Этот был с субтитрами, – сказала Эйлин. – Но он был великолепен.– Эта сцена, должно быть, очень удачная, – предположил Клинг.– Le Diable au Corps, вот как он назывался.Клинг смотрел на нее, не понимая.– Название, – сказала она, – означает «Дьявол во плоти».– Это хорошее название, – подтвердил Клинг.– Да, – сказала Эйлин.– "Пуйи Фюме", – сказал официант и вытащил пробку. Он вытер горлышко бутылки салфеткой и налил немного вина Клингу в бокал. Клинг посмотрел на Эйлин, поднял бокал, поднес к губам, отпил чуть-чуть, подержал во рту, поднял брови и произнес:– Это вино отдает пробкой.Эйлин рассмеялась.– Пробкой? – удивился официант.– Я шучу, – объяснил ему Клинг. – Вино отличное.– Потому что на самом деле, если...– Нет-нет, вино отличное, правда.Эйлин продолжала смеяться. Официант нахмурился, когда наливал ей, и затем наполнил бокал Клин-га. Он все еще хмурился, когда отошел от их столика. Они подняли бокалы.– За деньки золотые и бурные ночи! – торжественно провозгласила Эйлин.– Твое здоровье, – сказал Клинг.– Мой дядюшка Мэтт всегда произносил этот тост, – сказала Эйлин. – Он пил как лошадь. – Она поднесла бокал к губам. – Было бы забавно, если бы вино и в самом деле отдавало пробкой, верно? – сказала она и сделала маленький глоток.– Ну и как? – спросил Клинг.– Нет-нет, очень вкусно. Попробуй, – сказала она. – По-настоящему теперь.Он отпил.– Хорошее?– Да, – кивнул он.– Вообще это была Мишелин Пресл, по-моему, – сказала она. – В главной роли.Несколько секунд они молчали. На реке загудел буксир.– Ну, – сказала она, – над чем вы сейчас работаете?– Над тем убийством, о котором нам донесли, когда ты там была в субботний вечер.– Ну и как это все выглядит?– Загадочно, – сказал Клинг.– Благодаря этому становится интересно, – сказала Эйлин.– Наверное.– Мой материал никогда не представляет собой загадку. Я всегда работаю приманкой для какого-нибудь психа в надежде, что он попадется на крючок.– Я бы не хотел оказаться на твоем месте, – сказал Клинг.– Да, порой становится страшно.– Не сомневаюсь.– Ну так вот. Угадай, как я пошла работать в полицию.– Расскажи.– Это все дядюшка Мэтт. В те деньки золотые и в те бурные ночи он сильно пил. Он был полицейским. Я любила его до смерти, поэтому я решила, что тоже пойду работать в полицию. Он работал в сто десятом участке в Риверхеде. Пока его не убили в баре. Он был даже не на службе. Просто сидел и потягивал виски, когда вошел какой-то негодяй с обрезом и с красным клетчатым платком на лице. Дядюшка Мэтт потянулся за своим служебным пистолетом, и тот парень пристрелил его. – Эйлин помолчала. – Тот негодяй взял из кассы пятьдесят два доллара тридцать шесть центов и ушел. Я все надеюсь, что когда-нибудь его поймают. Обрез и красный клетчатый платок. Я пристрелю его, не моргнув глазом.Она моргнула обоими глазами.– Жесткий разговор для женщины, а? – улыбнулась она. – А как насчет тебя? - спросила она. – Как ты в это влез?– В свое время казалось, что это самое правильное решение, – сказал он и пожал плечами.– А сейчас как? Это по-прежнему кажется самым правильным решением?– Пожалуй, да. – Он снова пожал плечами. – Просто это несколько... изматывает.– Угу, – сказала она.– Ну, все вокруг, – сказал он и умолк.Они еще глотнули вина.– Над чем ты работаешь? – спросил он.– В четверг, – сказала она. – Буду работать только вечером в четверг.– И что это такое?– Какой-то тип насилует медсестер у памятника Уорту. По дороге к метро, когда они пересекают парк у больницы. Знаешь этот парк? В китайском квартале?– Да, – сказал Клинг и кивнул.– Весьма большой парк для этой части города. Он нападает на тех, кто выходит от четырех до полуночи. Всего за последние три месяца напал на трех девушек. Он всегда насилует в безлунные вечера.– Значит, как я понял, в этот четверг луны не будет.– Совсем, – сказала она. – А тебе нравится эта песня?– Какая песня?– «В ночь безлунную». – Я не знаю этой песни, – сказал Клинг. – Извини.– Да, мы с тобой, конечно, не разыгрываем сцену «нам обоим нравятся одни и те же вещи», а?– Я не знаю, что это за сцена, – насупился Клинг.– Ну, как в кино. Какой твой любимый цвет? Желтый. У меня тоже! Какой твой любимый цветок? Герань. У меня тоже! Ура, нам нравятся одни и те же вещи! – Она снова рассмеялась.– Ну, по крайней мере нам обоим нравится вино, - сказал Клинг, улыбнулся и снова доверху наполнил ее бокал. – Ты оденешься медсестрой? – спросил он.– Да, конечно. По-твоему, это сексуально?– Что?– Медсестры. Я говорю про их форму.– Никогда не думал об этом.– У многих мужчин слабость к медсестрам. Возможно, они думают, что медсестры все это видели. Голых мужчин на операционных столах и так далее. Им кажется, что медсестры – опытные.– Угу, – сказал Клинг.– Однажды мне сказал один человек, с которым я встречалась, – он издавал книжки в мягких обложках, – он сказал мне, что если в названии книги будет слово медсестра, то книга разойдется миллионным тиражом.– Это правда?– Он мне так сказал.– Наверное, он знает.– Но медсестры тебя не заводят, а?– Я этого не говорил.– Я покажу тебе, как я выгляжу в форме медсестры, – сказала Эйлин и встретилась с ним глазами.Клинг промолчал.– И надо что-то делать с белым также, – сказала Эйлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93