Однако его жена поклялась, что никогда в жизни не видела этого ужасного человека, что он вломился к ней в спальню с криком «Изнасилование!», и это решило дело. Таким образом, им оставалось самим решать, кому верить: очаровательной молодой еврейке или какому-то ужасному извращенцу. И Боццарису пришлось сидеть под замком, пока в участке не появился капитан О'Рурк собственной персоной, знавший его в лицо. Он-то и подтвердил, что Боццарис действительно коп. Только тогда его неохотно отпустили на свободу.
Он как раз собирался взять трубку трезвонившего телефона, когда открылась дверь и в его кабинет вошел Нюхалка.
— Привет, Нюхалка, — буркнул он. Указав на стоявший возле стены стул с прямой спинкой, Боццарис потянулся к телефону. — Боццарис, — рявкнул он. Помолчав секунду, он проворчал:
— Ладно, погодите немного, сейчас возьму листок бумаги, — выдвинув верхний ящик письменного стола, он вытащил листок с надписью «Департамент полиции», придавил его поудобнее локтем, взял карандаш и буркнул в трубку:
— Слушаю!
Нюхалка уселся на стул, задумчиво уставился на свои ноги, скрестил их, полюбовался немного и вернул в прежнее положение. С тех пор как счастливая случайность позволила ему наткнуться на такую потрясающую новость, он мечтал только о том, как бы поскорее попасть в уборную. И сейчас с нетерпением дожидался, пока Боццарис закончит разговаривать по телефону.
— Хорошо, — произнес тот наконец. — Где? Да, понимаю, наш человек, тот, что в «Вестерн Юнион». Что? Ладно, ладно, просто прочитайте, что в этой телеграмме. Минутку, не так быстро, я записываю. Кому, вы говорите? Да, да, конечно! Я понял.
Давайте дальше.
Нюхалка закинул ногу на ногу.
— Правильно, — продолжал Боццарис. — С Капри, вот как?
И что там, в телеграмме?
Нюхалка скрестил ноги.
— «Очень важно и срочно, — повторил Боццарис, — немедленно переведите пятьдесят к субботе 21 августа уведомлением».
Нюхалка открыл было рот, быстро разнял ноги и невольно вытянулся вперед.
— А подпись? — спросил Боццарис.
— Кармине Гануччи, — быстро подсказал Нюхалка.
— Что? — удивленно переспросил Боццарис, не веря собственным ушам.
— Ничего, — буркнул тот и поспешно покинул кабинет.
— Эй, эй, погоди минутку! — завопил Боццарис вдогонку.
Поспешно буркнув в трубку: «Я перезвоню вам попозже!» — он выскочил из-за стола и устремился вслед за Нюхалкой. К счастью, тот не успел далеко уйти и Боццарису удалось перехватить его в комнате детективов, где его подчиненные, сочиняя рапорты, пыхтели каждый над своей пишущей машинкой.
Больше всего эта комната напоминала пустой картонный стаканчик из-под кофе. В 1919 году помещение полицейского управления решено было покрасить в цвет незрелого яблока.
С тех пор прошло немало лет, пару раз его перекрашивали, но зеленовато-бурый цвет стен оставался неизменным. И почему-то никому не приходило в голову, что под слоем въевшейся в него грязи этот цвет на редкость непривлекателен. Да и отпечатков самых разных пальцев на этих стенах было явно куда больше, чем в папках с делами, выпиравших во все стороны из шкафов с документами. Несколько кабинетов было обшито деревом. В других стены были металлическими, для контраста выкрашенными в темно-зеленый цвет. Стоит ли удивляться, что и письменные столы, за которыми сидели детективы, являли собой странное и причудливое сочетание исцарапанного дерева и облупившейся краски. Весь угол занимала огромная металлическая клетка для особо буйных задержанных, прекрасно гармонировавшая с общим унылым видом комнаты. К стене, примыкавшей к кабинету лейтенанта, была прикреплена доска, сплошь увешанная циркулярами, служебными записками и объявлениями; особое место между ними занимал красочный плакат, возвещавший начало ежегодного турнира по гольфу на первенство полицейского управления. Именно возле этой доски Боццарис и настиг Нюхалку. Крепко ухватив своего осведомителя за локоть, он заставил его остановиться.
— Что за спешка, парень? — проворчал он.
— Ну, — неуверенно протянул тот, — никакой спешки. Просто зашел, вот и все. Гляжу, а вы заняты по горло. Ну вот и ушел.
Что толку путаться под ногами?
— Я не занят, Нюхалка. Для тебя я всегда свободен, — ухмыльнувшись, возразил Боццарис. — Так рассказывай, для чего я тебе понадобился.
Искренность, звучавшая в его голосе, не была наигранной. Честно говоря, лейтенант Боццарис по-своему был даже привязан к Нюхалке, считая его чертовски полезным человеком, одним из лучших осведомителей, которыми могло похвастаться полицейское управление. К тому же уважение, которое он испытывал к этому человеку, имело довольно глубокие корни. Боццарис никогда не забывал, как в 1929 году в Чикаго именно Нюхалка додумался послать в полицейское управление открытку с поздравлением в День святого Валентина, а в ней, между прочим, сообщал нежно любимым представителям закона, что в гараже на Норт-Уэллс-стрит намечается крупная разборка. Он допустил только одну ошибку — кровавая перестрелка между гангстерами, о которой шла речь, произошла на Норт-Кларк. Но в конце концов, кто из нас не ошибается, верно? Так же, видимо, считали и чикагские копы. Желая вознаградить Нюхалку, немало удрученного тем, что допустил целых две ошибки, они решили устроить вечеринку с пивом, весь доход от которой должен был пойти на оплату больничных счетов их любимого осведомителя. К чекам единогласно решено было добавить парочку новеньких костылей.
Вскоре после этого Нюхалка и решил переехать в Нью-Йорк.
Нью-йоркским «мальчикам» было отлично известно, как Нюхалка в тот раз чуть-чуть было не попал в «яблочко», поэтому, дабы не повторять опыт чикагских парней, они считали бессмысленным связываться с подобным типом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57