Таким образом, Янагида полностью вернулся к показаниям, которых держался до того, как сделал признание».
Начальник уголовного розыска Уэда сообщил:
«Мы предполагали, что Янагида на допросе у прокурора может отрицать, что совершил убийство. В этом нет ничего удивительного, если учесть, какой у него характер. А именно, с самого начала он так или иначе пытался избежать обвинения в убийстве. И если на допросе в полиции он, припертый к стене логикой рассуждений, вынужден был сделать признание, то в прокуратуре Янагида снова попытался опровергнуть очевидное. Но мы, несмотря на то, что обвиняемый выступил в прокуратуре с опровержением, считаем его виновным».
А вот что сказала младшая сестра подозреваемого, Кирико Янагида:
«Я рада, что брат отказался от признания, которое он сделал в полиции. Думаю, что он сказал правду теперь. Я глубоко убеждена в невиновности брата».
Кэйити Абэ снова как бы увидел лицо девушки. Руки сложены на коленях, пальцы крепко сплетены. Напряженный взгляд, устремленный в одну точку.
Свет из окна, падавший на газетный лист, становился все слабее. Абэ дочитал последнюю статью и закрыл толстую подшивку.
ЯНАГИДЕ ПРЕДЪЯВЛЕНО
ОБВИНЕНИЕ В УБИЙСТВЕ СТАРУХИ,
ОН ОТРИЦАЕТ ВИНУ
«..Масао Янагида, подозреваемый в убийстве старухи процентщицы в городе К. снова был допрошен прокурором Цуцуи. Двадцать восьмого апреля, ввиду неоспоримости улик, ему было предъявлено обвинение».
Это событие, вероятно, взбудоражило местное население. Накал страстей прорывался даже в тоне газетных публикаций. В некоторых из них говорилось: факт, что человек, подозреваемый в столь тяжком преступлении, — учитель начальной школы, свидетельствует о падении морали. Местные тузы и знаменитости сурово осуждали Янагиду. Директор начальной школы, где он работал, подал в отставку.
Поблагодарив сотрудника газеты, Абэ вышел из редакции. На улице он обнаружил, что, хотя небо еще чуть светилось голубизной, наступило царство неона. Был час пик. Абэ смешался с толпой. Не хотелось сразу же садиться в такси или забираться в электричку.
Похоже, что в невиновность Масао Янагиды верила только Кирико Янагида, думал Абэ, шагая по улице. Если исходить из газетных сообщений, его вина неоспорима. Правда, он опроверг свое же собственное признание в убийстве, но это выглядело не более чем увертка. Вещественные доказательства неопровержимы.
В ушах Абэ все еще звучал голос Кирико, когда она разговаривала по телефону с конторой адвоката.
«...Наверно, брату нельзя помочь. Если бы у нас было восемьсот тысяч иен, он, может быть, был бы спасен. Но у нас нет таких денег, к несчастью. Я хорошо понимаю, что бедным и в суде не на что надеяться. Думаю, что больше не потревожу вас...»
Когда Абэ поднимался в толпе по лестнице, ведущей на станцию Юракуте, ему пришло в голову написать о происшествии в своем журнале. Эта мысль осенила его внезапно. Пожалуй, в этот момент он инстинктивно поверил девушке.
На следующий день Абэ улучил момент и заговорил с главным редактором Танимурой.
Главный редактор Танимура, коренастый, широкоплечий человек, приходил на службу после одиннадцати, садился за стол и сразу же принимался за чтение корреспонденции. Письма читателей он изучал внимательно, а поскольку их приходило более тридцати в день, на это требовалось время. Ненужные он выкидывал в большую мусорную корзину, а на тех, которые могли пригодиться, карандашом писал свое мнение. Затем письма отправлялись в соответствующие отделы.
Минут тридцать главный редактор читал корреспонденцию, затем прерывался, делал несколько телефонных звонков, после чего вновь принимался за дело. Очередной телефонный разговор был с журналистом и отнял уйму времени — минут сорок. Пачка писем, поначалу аккуратно сложенных, уже рассыпалась.
Абэ решительно встал и подошел к столу редактора.
— Вы заняты?
Танимура, сверкнув очками, поднял голову и посмотрел на Абэ большими глазами.
— А что? — спросил он. Голос у него хриплый и низкий.
— Хочу посоветоваться насчет одной статьи.
— Ну-ну. — Редактор отложил письмо. — Пожалуйста. — Он взял со стола сигарету и откинулся поудобнее, приготовившись слушать молодого журналиста.
Абэ достал из кармана свои заметки.
— Так-так. — Танимура, зажав пальцами дымящуюся сигарету, скрестил руки и в раздумье чуть склонил голову. Пока он слушал рассказ Абэ, на губах его играла легкая улыбка. — Ну и что же нам с этим делать? — Он кинул на Абэ скептический взгляд из-под очков. — Я думаю, что эта история не для нашего журнала. — Редактор стал чуть покачиваться на стуле. — Она скорее годится для очерка на злобу дня в еженедельнике.
«Ронсо» — авторитетный общественно-политический и литературно-художественный журнал. Его авторы придерживаются строгого стиля. Если они хотят написать что-нибудь в свободной манере, то им приходится публиковать это на стороне. Журнал возник после войны, но уже обрел свои традиции.
Своей популярностью журнал обязан бы стараниям главного редактора Танимуры. И не просто стараниям. Чтобы сделать «Ронсо» популярным, он в течение двух лет, как говорят, спал по три часа в сутки. О Танимуре рассказывали много легенд. Ему приходилось ссориться со многими журналистами, дело доходило даже до рукопашной. Человек он бы настойчивый и горячий.
Ему была присуща своего рода одержимость — он делал все возможное для того, чтобы журнал стал лучше. Можно сказать, что «Ронсо» в его нынешнем виде — плод страстных и энергичных усилий Танимуры. Это вынуждены были признавать даже те, кто его ненавидел.
Как только Танимура сказал, что эта история — лишь для очерка на злобу дня в еженедельнике, Абэ почувствовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50