Пока он этим занимался, Сэцуко быстро перелистала книгу и чуть не вскрикнула: на предпоследней странице стояла фамилия Коити Танака, написанная тем же самым чеканным почерком. Указывая на эту фамилию, Сэцуко, сдерживая волнение, спросила монаха:
— Не припомните ли, когда этот господин посетил ваш храм?
Монах наклонился, внимательно посмотрел на подпись и, задумчиво покачав головой, ответил:
— Точно не припомню. В последнее время было много посетителей. По-видимому, дней десять назад.
— Может быть, вы запомнили его внешность?
— Нет, не помню, — ответил монах. — А вы что, с ним знакомы?
— Да, и очень хорошо, — неожиданно для себя ответила Сэцуко. — Я посмотрела на подпись и вспомнила человека, с которым давно не виделась.
— Очень сожалею, но ничем не могу вам помочь.
Сэцуко еще раз взглянула на подпись. Невероятно, но почерк прямо-таки дядин.
Сэцуко хранила дома несколько образцов его каллиграфии, подаренных ей еще в детстве. Как жаль, что у нее с собой нет ни одного образца — можно было бы сейчас на месте сличить.
В Нару Сэцуко возвратилась вечером, когда в городе зажглись огни. Реити — так звали ее мужа — уже принял ванну и дожидался жену в номере. Он сидел, закутавшись в теплый халат, и читал газету.
— Извини, что задержалась, — сказала Сэцуко.
— Ничего. Ванну примешь?
— Попозже.
— Тогда давай ужинать. Я зверски проголодался. — Реити по-ребячьи постукал себя ладонью по животу.
Сэцуко заказала ужин.
— Ты покончил с делами раньше, чем предполагал? — спросила она.
— Да, заседание кончилось в первой половине дня. Друзья пригласили отметить это событие в ресторане, но ты же знаешь, к спиртному я равнодушен, да и не хотелось заставлять тебя дожидаться. Поэтому я отказался и сразу выехал в Нару.
Сэцуко почувствовала раскаяние.
— Еще раз прости, что заставила тебя ждать, — сказала она.
— Ничего страшного. Лучше расскажи, как прошло твое паломничество. — Реити несколько иронически относился к увлечению жены.
Принесли ужин, и Реити стал поспешно уничтожать одно блюдо за другим.
— Ты в самом деле сильно проголодался, — сказала Сэцуко, с улыбкой глядя на мужа.
— Днем не удалось даже перекусить, и, пока ехал в Нару, почувствовал такую пустоту в желудке, что решил: еще немного, и отправлюсь от голода к праотцам. — Муж Сэцуко был доцентом на кафедре патологии в университете Т. — Ну так как же, удалось тебе выполнить намеченную программу? — повторил он.
— В общем, да, — неопределенно ответила Сэцуко. Ведь она посетила не совсем те места, где намеревалась побывать сначала.
— Ну и как Саходзи?
Реити спросил именно о Саходзи, поскольку ему нравилось само название старинной дороги. Кроме того, он гордился тем, что наизусть помнил стихотворение из «Манъесю», посвященное этой дороге:
Ты пишешь:
С восхищением любуюсь ивами Саходзи.
О, как хотелось бы и мне
Туда перенестись,
Хотя б коснуться их ветвей зеленых.
В юности Реити зачитывался литературными памятниками.
— Туда я не добралась, — ответила Сэцуко.
— Почему? — спросил Реити, удивленно глядя на жену. — Ведь ты мечтала побывать именно там.
— Верно. Но по пути планы мои изменились. Зато я посетила Ангоин и Татибанадэра.
— В странные места тебя потянуло.
Сэцуко решила рассказать мужу все без утайки.
— Дело в том, что в книге посетителей храма Тоседайдзи мне бросилась в глаза фамилия, написанная почерком, очень похожим на почерк дяди. И что-то меня толкнуло проверить, нет ли такой же подписи и в других храмах.
— Почерк дяди?! — Реити удивленно поднял брови.
— Почерк был очень похож на дядин, и мне почему-то взгрустнулось.
— Ну, это объяснимо, ведь Ногами был в некотором смысле твоим наставником. Это он привил тебе любовь к старинным храмам, — улыбнулся Реити. — Итак, ты решила взглянуть на книги посетителей в других храмах… Но почему ты выбрала храмы близ Асука?
— Дяде они особенно нравились, он часто упоминал о них в письмах, будучи за границей.
— Ну и ну? — воскликнул Реити. — Но ты, надеюсь, объездила эти храмы не в поисках самого дяди?
— Конечно, нет. Ведь дядя умер семнадцать лет назад. И все же в храме Ангоин я нашла ту же фамилию, написанную тем же почерком.
— Н-да, — протянул Реити. — Женская интуиция — страшная штука! А как фамилия того человека, который присвоил себе почерк покойного Ногами?
— Коити Танака. Нет, в самом деле, почерк удивительно похож, а ведь почерк у дяди особый, свойственный лишь образцам знаменитого китайского каллиграфа.
— Если господин Коити Танака учился по образцам того же каллиграфа, то он, прямо скажем, нехорошо поступил по отношению к тебе: заставил переменить планы и уклониться далеко в сторону, — усмехнулся Реити. — Думаю, своим усердием ты угодила покойному дяде.
Отель окутала ночная тишина. По козырьку над окном застучали капли дождя.
Хотя Реити и высмеял ее предположения, подпись Коити Танаки так и стояла перед глазами Сэцуко. В тот день, как никогда прежде, ее охватили воспоминания о дяде, умершем в Европе много лет назад.
2
На второй день по возвращении в Токио Сэцуко отправилась в гости к тетке, вдове Ногами.
Дом, куда она шла, находился в районе Сугинами, где местами еще сохранились небольшие рощи японского дуба, а соседний особняк, принадлежавший старинной аристократической фамилии, был окружен настоящим лесом.
Сэцуко нравилась эта дорога. Правда, в последнее время тут появилось много новых домов и деревьев стало меньше, но по-прежнему вокруг аристократического особняка высились могучие дубы и пихты.
Осенью здесь было особенно красиво. Путь пролегал по узкой тропинке, которая причудливо извивалась между живыми бамбуковыми изгородями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87