Убитый лежал на прежнем месте, а вокруг него по хозяйски прохаживалось несколько ворон. Увидев нас, они отлетели на почтительное расстояние.
– Боюсь я мертвецов, – как бы между прочим сказала девушка, – понимаю, что ничего не сделают, но все равно страшно.
– Можно, я тебя обниму? – спросил я. – У меня немного кружится голова.
Алена подставила плечо, я ее обнял, и мы пошли смотреть лошадь. Сначала идти было трудно, но постепенно я приходил в норму и обнимал девушку уже не по необходимости.
– Знаешь, ты такая молодчага, – сказал я, – если бы не ты, я бы не выкарабкался.
– А за что он, – она суеверно покосилась через плечо на то место, где лежал покойник, – хотел тебя убить?
– Он был сумасшедшим, считал эту землю своей и убивал всех, кто тут появлялся. Это он сжег деревню и застрелил хозяина нашей землянки.
– А ты откуда знаешь?
– Он сам об этом сказал, а убитого хозяина я нашел и похоронил.
– А почему мне ничего не сказал?
– Не хотел пугать.
За разговором мы дошли до места, где Алена оставила лошадь. Бедное, заброшенное животное, почувствовав наше приближение, словно узнало новую хозяйку и призывно заржало.
– Ты, смотри, какой хороший конь, – уважительно сказал я, разглядывая черного жеребца с белой звездой на груди.
Вороной, увидев нас, наклонил голову, оскалил зубы и, играя губами, то ли заржал, то ли засмеялся, издавая странные совсем не лошадиные звуки.
– Соскучился, мой хороший, – ласково сказала Алена и потрепала заросшую лошадиную морду. – Правда, он хороший? – ревниво спросила девушка. – Можно, он будет моим?
– Конечно, только пускай сначала вывезет нас отсюда.
– А ему тяжело не будет?
– Нет, он такой здоровый, что нас двоих и не почувствует.
– Пусть он с нами поближе будет, а то ему здесь одному страшно?!
– Ладно, только чтобы он не напугался своего мертвого хозяина.
Алена отвязала от куста повод, и мы втроем вернулись к землянке. Теперь, когда мы «оснастились» лошадью и оружием, я перестал испытывать внутреннее беспокойство от своей беспомощности. Если даже и возникнет нештатная ситуация, наши шансы отбиться или спастись значительно возрастали. Теперь я был на равных с любым противником.
– Ну, что же, – сказал я, когда девушка кончила возиться с лошадью, и присела рядом со мной на нашем, уже ставшем «семейным», бревнышке, – теперь нам осталось самое неприятное, похороны. Я бы тебя не просил, но мне одному не справиться.
Действительно, копать яму без шанцевого инструмента – занятие трудоемкое и неблагодарное. Особенно, если роешь могилу для плохого человека. Нам еще повезло, что земля была влажной и мягкой. Однако все равно погребальный ритуал занял почти три часа, и когда все было завершено, я чувствовал себя усталым и разбитым.
– Что ж, пусть земля будет тебе пухом, – традиционно пожелали мы убитому, забрасывая его комьями дерна.
Убийцу мы похоронили в нескольких шагах от его жертвы, как бы восстанавливая тем самым божественную справедливость. Алена все это время со мной почти не разговаривала и выглядела подавленной. Все-таки сумасшедший был ее жертвой, пусть даже и вынужденной. Вообще, сколько я мог наблюдать, убийство для нормального человека – очень тяжелый, я бы даже сказал, неестественный поступок. Наверное, привыкнуть можно ко всему, но до сих пор, когда приходиться сталкиваться с насильственно смертью, мне всегда бывает очень плохо.
Чтобы не заострять внимание на ее состоянии, я говорил о чем угодно, только не о том, чем мы с ней были заняты, и тем более не лез в душу. Отвлекать Алену оказалось сложным делом. Она кивала, вежливо улыбалась, но явно думала о своём, и только новый друг своим призывным ржанием помогал ей не впасть в уныние.
Наконец все было кончено, и мы, измученные, кто морально, кто физически, вернулись к своей землянке. Я тут же уселся отдыхать на бревно, а девушка пыталась отчиститься от налипшей земли. Без горячей воды это у нее получалось не очень успешно.
– Ну что за напасть, – сетовала она, соскребая желтую глину с одежды и тела. – Придется сегодня опять топить баню.
– Если выезжать сегодня вечером, то, может быть, не стоит? – спросил я. – Пока натопим, пока помоемся, у нас до утра останется слишком мало времени. Нам нужно по темному времени уехать как можно дальше.
– Я не могу ехать в таком виде, – решительно возразила Алена. – Думаю, что если мы даже пробудем здесь лишний день, ничего не изменится. Все равно нам нужно напечь в дорогу рыбу, ведь ты целый день так и ходишь голодным!
В этом она была права. Я за целый день так и не польстился на пареную репу.
В том, чтобы остаться здесь еще на день, были свои резоны. Во-первых, пока не восстановились силы, мне не хотелось бросаться в неизвестность; во-вторых, к этому месту я уже привык; ну и третье, о чем я лицемерно старался не думать – мне очень хотелось провести с Аленой в теплой землянке еще одну ночь. Тем более что чувствовал я себя уже вполне бодро, а после бани в нашей землянке делалось тепло и уютно.
– Ладно, давай останемся. Мне не помешает лишний день отдыха, – согласился я.

* * *

К ночи неожиданно сильно похолодало. Лужи на земле подернулись ледком, и пока мы с Аленой во дворе ждали, когда из землянки выйдет дым и угарный газ, замерзли. Разговор почему-то не клеился. Я чувствовал, что она напряжена, да и сам с волнением ждал дальнейшего развития наших отношений.
Теперь, когда она знала и видела, насколько мне не безразлична, ее перестало подстегивать женское желание самоутвердиться и любыми средствами добиться внимания и признания. Так что мои шансы на успех сразу снизились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94