Крылов пытается не дать пролиться невинной крови, удержать неправедную руку судьбы и покарать безумцев Подробно об этом можно прочитать в десятом романе из серии «Бригадир державы» – «Гиблое место». – СПб., «Северо-Запад Пресс», 2005.

.
Начинается новый семнадцатый век, и с ним приходит страшное Смутное время. К Москве с армией приближается Самозванец. Алексей Крылов пытается помочь царской семье спастись, но для этого ему самому еще нужно избавиться от нависшей над ним самим смертельной опасности Подробно об этом можно прочитать в одиннадцатом романе из серии «Бригадир державы» – «Самозванец». –СПб., «Северо-Запад Пресс», 2005.

.
Пала династия царей Годуновых получившая престол хитростью и обманом. В Москве новый любимый царь, но как во все времена, при смене власти начинается общий разброд и шатания. Новые люди рвутся к власти, расцветают заговоры. Русь балансирует на грани пропасти... Подробно об этом можно прочитать в двенадцатом романе из серии «Бригадир державы» – «Крах династии». – СПб., «Северо-Запад Пресс», 2005.



Глава 1

Гроза накрыла Москву внезапно. Только что небо было чистым и безоблачным, как вдруг, в одночасье, все почернело, и на город налетела низкая растрепанная туча. Ветер единым нервным порывом прижал к земле не только траву и мелкий кустарник, но и небольшие деревья. Потом все стихло, и вдруг сияющая молния распорола огромную тяжелую тучу от горизонта до горизонта, ударил небывалой силы гром, и тотчас в землю, как стеклянные стрелы, вонзились тугие струи ливня. Все живое, способное передвигаться, бросилось под защиту рукотворных и естественных укрытий. Растения, которым некуда было деться от разгула буйной стихии, какое-то время еще пытались ерепениться, но вскоре покорились небесным водам и безвольно склонились к земле, мокрые и поникшие.
Ливень бурно пузырился в тотчас появившихся лужах, освобождая небо от своей непомерной тяжести. Небо теряло мрачную силу, делалось выше, светлее, так что начало казаться, что вот-вот все кончится. Однако опять ударил страшной силы гром небесный, жестяной бочкой покатился над крепостью и городом, потом еще долго ворчал далекими раскатами. И новые потоки вод пали на не успевающую их принимать землю.
Между деревянными кремлевскими тротуарами кипели мусорные водные струи, стремительно стекая по естественным уклонам вниз, к могучим кирпичным стенам. Казалось, теперь этому не будет конца, но неожиданно в образовавшуюся в черной пелене прореху выглянуло солнце, и все вокруг вспыхнуло, заблестело, и небо загорелось двойной радугой.
– Хорошо-то как! – радостно воскликнул молодой московский царь, вошедший в историю под смутным именем Лжедмитрий I. – Люблю грозу и хорошую брань, – добавил он, отходя, пьяно покачиваясь, от открытого настежь окна. – А ты, окольничий, любишь грозы?
– Нет, не люблю, – ответил я, – они слишком опасны. У вас в Польше уже начали делать громоотводы?
– Чего делать? – не понял он вопроса.
– Громоотводы, – вяло повторил я. – Это такие железные штыри, по которым молнии уходят в землю.
– Первый раз о таком слышу. Как это гром и молния могут уйти в землю?
– Могут, – не вдаваясь в подробности, ответил я, пытаясь сквозь винные пары вспомнить, когда появились первые громоотводы.
– Объясни, – попросил Лжедмитрий.
Я сосредоточился, старясь не растерять остатки твердой памяти:
– Был такой человек по имени Франклин, – наконец ответил я, припомнив, кто изобрел громоотвод, – это он первым заметил, что молния может спускаться по железному пруту в землю.
– Почему я о нем ничего не знаю? – удивился широко образованный государь.
– Он жил давно, лет двести-триста назад, – объяснил я, не вдаваясь в подробности, от какого века считаю, от двадцать первого или семнадцатого.
– Этот Франк, из какой стороны? – продолжил приставать Лжедмитрий. – Из Парижской?
– Нет, он американец, – честно сознался я.
– Это где такая земля? – опять вскинулся любознательный монарх.
– Америка малоизвестная страна, там сейчас живут одни индейцы, – продолжил я нести пьяный бред. Выпили мы с государем уже столько, что вполне можно было переходить к выяснению, кто кого больше уважает, а не разбираться с физическими процессами и географией. – Ты мне лучше скажи, почему о тебе ходят разговоры, что ты в детстве птичкам глазки выкалывал?
– Бориска оговорил, – легко переключился он с американской на отечественную историю, – никаким птичкам я ничего не выкалывал. Годунов сам сволочь и вор, приказал меня зарезать, только ничего у него получилось. Битяговских подослал! Вот тебе, – добавил он, показав кукиш, не покойному Борису Годунову, а почему-то мне. – Вот ты кто? Окольничий?
– Ну, – подтвердил я.
– А почему тогда не наливаешь?
– Потому что я не стольник и не кравчий, к тому же мы уже и так слишком много выпили, – благоразумно заметил я.
– Водки много не бывает, – изрек вечную русскую истину польский ставленник на русском престоле. – Давай еще по немного.
– Ты еще скажи по граммулечке.
– Опять начинаешь заговариваться? – строго спросил монарх. – Тебе русский царь говорит: наливай, значит наливай!
– Ладно, только это последняя, а то ты не от яда помрешь, а от пьянства. Я и так тебя, считай, с того света вытащил...
То, что нового русского царя попытались отравить, я почти не сомневался. Скорее всего, это за завтраком ему намешали в еду какой-то дряни. Когда я утром явился во дворец, Дмитрий был здоров и весел, а потом его так скрутило, что было страшно смотреть: лицо и тело пошли пятнами, начались желудочные колики, и поднялась высокая температура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95