В фиакр, который мне удалось поймать у оживленного в это утро Птичьего рынка, садилась уже не сомнительная личность, которую бы задержал первый же встречный патруль, а достойный гражданин, который - если судить по внешнему виду - платит налог никак не меньше марки серебра [18]. Оставалось довершить остальное, и я велел ехать прямо в центр, к Ситэ.
Фиакр неторопливо катил по улицам - то широким то узким, мелькали дома, площади, переулки, и я понял, что совершенно не узнаю город. Почему-то думалось, что при свете дня я все-таки что-то сумею вспомнить - или тот, кто подсказывал мне, решит помочь. Но Париж оставался чужим, и стало ясно, что мне суждено утонуть в этом каменном море. В незнакомом городе трудно что-то найти - зато легко найдут тебя.
К счастью, кучер, сообразив, что имеет дело с приезжим, охотно взял на себя роль чичероне. Что ж, я ничего не помнил, зато вполне был способен запоминать. К сожалению, мой первый вопрос остался без ответа. Гражданин кучер никогда не слыхал о «Синем Циферблате». Или слыхал, но забыл. Во всяком случае, это не в центре, не у Пале-Рояля и не у Старого рынка. А вот эти места гражданин кучер знал отменно и охотно оными знаниями делился. Итак, улица Сен-Жак, когда-то знаменитая своими коллежами. Вот они, все три: Людовика Великого, Дю Плесси и Королевский. Конечно же, все - «бывшие», как не преминул уточнить кучер. Над коллежем Людовика Великого развевалось трехцветное знамя, а над Королевским и того хуже - черное. Дальше, хотя и с другой стороны, пошли монастыри, тоже, конечно, «бывшие»: огромный - Святого Бенедикта и совсем маленький - Матюринцев. Кучер со знанием дела добавил, что монахов из обители Святого Бенедикта перебили еще в сентябре 1792-го, а вот «попы-матюринцы» умудрились улизнуть, только аббата удалось схватить и отправить «под бритву».
Я слушал, не перебивая, хотя больше всего на свете хотелось двинуть всезнайку по шее и велеть замолчать. Нет, я должен слушать - и запоминать. Итак, улица Сен-Жак, с которой мы свернули налево - к Термам Юлиана и еще одному монастырю - Премонтре. Чуть дальше, как пояснил кучер, находится знаменитая улица Кордельеров и еще более известный монастырь, где собираются истинные патриоты - друзья гражданина Дантона.
Туда мы не поехали, а свернули направо. Район мне неожиданно понравился - тихий, всюду узкие переулки, проходные дворы. Внезапно я понял, что надо будет остановиться где-нибудь поблизости. Это почти что центр: чуть дальше - Ситэ и Дворец Правосудия, а сразу же за рекой - Лувр. Итак, я отпустил разговорчивого кучера и осмотрелся.
Да, район оказался неплох. В ближайшей же лавке на углу я купил то, чего мне еще недоставало, - несколько рубашек, неплохой темный камзол и под цвет его - кюлоты, там же переоделся, выбросив все старье, кроме камзола. Камзол я спрятал в саквояж, решив подробно исследовать его чуть погодя.
Оставалась одна мелочь. В ближайшей кофейне, полупустой в этот утренний час, я попросил перо и чернила, после чего уселся в дальний угол и достал бланк гражданского свидетельства. Итак, я уже не национальный агент Жан Франсуа Шалье. Я просто Франсуа. Франсуа… Фамилия должна быть простой - но не слишком, я ведь не Жак Боном [19] в красном колпаке! Что-нибудь обычное, лучше всего название какого-нибудь небольшого городишки. Что-нибудь вроде Памье, Нанси, Ренна или Люсона… А почему бы и нет? Я усмехнулся и тщательно, стараясь, чтобы скверное перо не оставило кляксы, вывел: «Гражданин Франсуа Люсон». Неплохо! Люсон - обычный город, хотя и древний. Помнится, сам Ришелье был там епископом.
Итак, теперь гражданин Франсуа Люсон должен найти себе временное пристанище. С этим проблем тоже не было. Стоило мне свернуть на небольшую, покрытую неровным старым булыжником улочку, как в глаза бросилась огромная яркая вывеска - «Гостиница „ДРУГ патриота“. На всякий случай я остановил молочницу, деловито спешившую по своим важным делам, и поинтересовался по поводу цен и тараканов. Молочница охотно сообщила, что „Друг патриота“, который вообще-то говоря все называют по-старому - „Вязаный кошелек“ - гостиница из вполне приличных, а мамаша Грилье, которая содержит ее после смерти супруга, - гражданка строгая и к тараканам, и к постояльцам. Так что в „Кошельке“ всегда порядок, буйство и непотребство пресекаются безоговорочно, а вот сидр там пить не надо. Сидр лучше всего пить чуть дальше, в кабачке „Третий сапог“, который сейчас называется „Герои-марсельцы“. Улица же эта именуется Серпант, а дальше идет улица Пуатевэн, а дальше - Кладбищенская, где кладбище Дез-Ар…
Молочница явно настроилась рассказать мне всю здешнюю историю с географией. Я понял, что не пропаду. Похоже, каждый парижанин готов часами вести беседы на подобные темы. Но мне пока вполне хватило, и я направил свои стопы к гостинице «Друг патриота».
Мамаша Грилье, совершенно квадратная особа неопределенных лет в огромном белом чепце и с вязаньем в руках, изучала мое удостоверение не меньше пяти минут, после чего, продолжая вязать, неопределенно хмыкнула и наморщила лоб:
– Секция 10 Августа, значит?… Знаю, там граждане сознательные. А почему вы остановились не в Сен-Марсо, гражданин Люсон?
Здесь явно не теряли бдительности, но к этому я был готов, сообщив, что прибыл в славный город Париж по заданию нашего (место благоразумно уточнять не стал) якобинского клуба, значит, и дела мне предстоят здесь, в центре. А из Сен-Марсо каждый день не наездишься, потому как мы - патриоты, а не какие-нибудь там аристократы, у которых гинеи под подкладкой зашиты.
– Это верно, гражданин, - мамаша Грилье одобрительно кивнула и бросила взгляд на вязанье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17