На миг вспыхивает: между ними стена – радужная, полупрозрачная, мерцает синеватыми огоньками.
Я помотала головой. Померещилось! Просто стоят.
Наверное, Игорю интересно с непривычки.
– От-тдали д-дискету?
Он улыбается, а я никак не могу сообразить, что за дискета, пока не догадываюсь: никакой дискеты нет, зато есть мотивация внезапной остановки.
Завралась, дура!
– Отдала. Сажали пить чай, но я героически отбивалась. Очень скучали?
Улыбка. Какая у него улыбка!
– Без вас – очень! А вообще-то интересно, любовался к-китоврасами…
Он вновь берет меня под руку; на миг я вся обмякаю, прижимаюсь к его крепкому плечу. Но сразу прихожу в себя. Нельзя – ничего нельзя. Нельзя заплакать, завыть, нельзя даже показать ему фотографию. У меня гость. Мы с ним гуляем, потом попрощаемся, я пожелаю сероглазому Магу спокойной ночи.
Выдержу?
Не сдохну?
Кто знает?
2
Срочное. Вне очереди!
Прошу сообщить, какие объекты на территории города и области связаны с фамилией Голицын или сходными с нею.
Стрела. Экстренный N 258.
Я нажала enter и полюбовалась делом рук своих. Хорошо, если сегодня дежурит Пятый! Экстренный в полседьмого утра – удачная закуска к кофе. Забегает, извилиной своей фуражечной зашевелит, Голицыных взыскуя. Это ему за Воздух!
Итак, запрос уже в паутине, чайник закипел, значит, можно брести на кухню и мыть посуду. Вчера на это сил не хватило. Удалось лишь снять – бросить на пол – пальто и добраться до комнаты, после чего я (как была, в платье) рухнула на кровать.
Мертвая.
Ожила я полчаса назад, с удивлением обнаружив, что каким-то чудом умудрилась отдохнуть. Во всяком случае, в голове обнаруживались разумные мысли, а не только шум прибоя и крики чаек. Тогда и села за компьютер, решив совместить приятное с полезным – и начальство потревожить, и дело Капустняка вперед двинуть. Хотя с уверенностью утверждать, что доктора наук Крайцмана похитили железнодорожники, еще рано.
Пока рано.
Кофе обжигал, и я с сожалением – в очередной раз – подумала, что Господь ведает, как наказать грешную рабу Свою. Хоть в крупном, хоть по мелочам. Вчерашний вечер, например. Изображать любезную хозяйку было настоящей пыткой. Интересно, заметил ли Игорь? Кажется, я слишком много смеялась. И слишком часто – как дурочка-лимитчица, первый раз попавшая в ресторан. Обидно, я ничего не помню из того, что он пел. Даже странно, разговор помню (учили запоминать, учили!), а вот песни – нет. Обидно! Не до песен было. Приходилось думать над каждым словом, каждым жестом, иначе бы не выдержала – сорвалась, завыла, а то и вовсе кинулась бы к нему, глупая старая баба, наговорила бы с три короба…
Ладно! Этот вечерок я еще припомню господину Залесскому! Пошаманить решил, духов из бездны повызывать! Проклятый городишко, скорей бы отсюда!..
На распечатку даже смотреть не стала. Потом! Эмма жива, здорова, остальное – потом. Лучше всего выволочь сюда самого господина бумагомарателя, сунуть ему под нос листочки – и пусть все объяснит. Сам! И про научный опыт, и про все хорошее.
Оставалась пленка – проклятая пленка, которую без промедлений нужно переправить в неведомую даль. Еще ночью, перед тем, как рухнуть на кровать, я решила стереть все, начиная с крика чаек. Моим шефам требуется разговор, а не голоса духов. Но сейчас, покрутив в руках диктофон, так и не решилась. Стереть – значит соврать, а за подобные вещи полагается визит чистильщика. Никакие псы Егория не защитят: шлепнет чистильщик рабу Божью Стрелу – и мигом на вертолет, подальше.
Рутина, стандартная процедура.
Ладно, отправлю, как есть. Пусть Пятый сам разбирается!
Голова слегка гудела, и я не стала пить вторую чашку кофе. Уцелевшую булочку спалила пред ликом Анны Кашинской, которая в это утро выглядела особенно кисло. Точь-в-точь мое отображение в зеркале.
3
…Вы, гражданин начальник, меня на пушку не берите! Видели меня там, не видели, а все одно – мокруху не пришьете! Я на мокрое в жизнь не пойду. Западло это! Мы тут, в городе, даже стволы не носим, разве не знаете, начальник? А почему не носим? А потому как работа наша горячая, не сдержишься – и вот уже Первач-суки за загривком…
Магнитофон крутился, дуб дымил сигаретой (первый раз его с сигаретой увидела!), а на столе остывал чай. Не вечно же коньяк с ликером на работе хлестать!
Пленку добыл лично господин Изюмский, за что я сразу воздала ему хвалу. Мысленно, понятно, чтоб не зазнавался. А приплыла пленочка прямиком из городской уголовки, где не первый месяц благополучно висят два мокрых дела. Очень похожие на наши: продырявленный пулями труп – и никаких Первач-сук. Месяц назад кто-то из стукачков вывел оперативников на одного из железнодорожников. Того видели в ночь убийства совсем рядом с местом происшествия. Крутые парни из угро как следует тряхнули субчика – и вот результат. Запел.
…Так что не гоните чернуху, начальник! Не там роете! Вы среди ганфайтеров пошустрите! Слыхали? Хлопцы Капустняка… Бывшие, понятно, Капустняк-то – аминь, вечная память! Вот его хлопцы как раз со стволами ходили. Почему? А потому, что им боженька разрешил, ясно?..
Я нажала на stop, чтобы записать самое важное в протокол. Итак, хлопцы Капустняка. Видимо, личная охрана или спецгруппа, вроде внутренней полиции. У братвы такое встречается.
– Вот, блин, словечко выдумали! – недовольно скривился дуб. – Ганфайтеры, мать их!
– Язык оторву! – вздохнула я. – Не им – вам, господин Изюмский. За мать, чтоб неповадно было.
– Да ну, блин!.. – смутился племянничек, но я была неумолима.
– И без блин!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16