Косухин вздохнул и полез в карман за спичками. Когда он поднес огонек к папиросе, то внезапно заметил взгляд одного из четверки. Тут тоже не требовалось перевода. Степа резко отпрянул назад, но было поздно: курильщик отбросил папиросу, и его ладонь метнулась прямо к Степиному горлу. Косухин успел взмахнуть рукой, пытаясь задержать удар, но тут кто-то из стоявших рядом выбросил вперед руку с кастетом.
«Как мальчишку взяли!» – мелькнула последняя мысль, и все исчезло.
2. СВЯТЫНИ ЛОГРОВ
Вначале он услышал гул мотора и почувствовал легкий запах бензина. Болела голова, а кисти, стиснутые наручниками, затекли и ныли. Степа понял, что сидит на заднем сиденье авто, стиснутый с двух боков и лишенный всякой способности к сопротивлению. Ноги, правда, были свободны, но в данном положении они годились лишь на то, чтобы наступить кому-либо из похитителей на мозоль.
– Поручик, он жив?
– К сожалению. Эти большевистские паскуды живучи, словно кошки.
– И все-таки – проверьте пульс…
Говорили, естественно, не на французском, а на самом обыкновенном русском языке, и Косухин горько пожалел, что напрочь потерял столь необходимую бойцу мировой революции классовую бдительность. Выходит, покуда он глазел на Л'Арк Триумф да на Тур д'Эфель, белые гады не теряли времени. Степе стало не страшно, а стыдно.
Чья-то рука легко сжала запястье.
– Как у младенца, господин капитан. Не понимаю, зачем мы с ним возимся?
– Вы на фронте тоже обсуждали приказы, поручик?
– По-моему, он уже пришел в себя, – уверенно предположил третий голос. – Взгляните господа – веки дергаются.
«Ах ты, чердынь-калуга!» – еще раз пожалел о своей неосторожности Степа, но, ясное дело, жалеть было уже поздно.
– Вы совершенно правы, – констатировал тот, кого называли капитаном.
– Господин чекист, можете не притворяться…
Косухин никак не реагировал, и тут кто-то сильно ударил его по лицу.
– Прекратите, поручик! – голос внезапно стал злым и резким. – Не смейте бить пленного!
– Но господин капитан!
– Немедленно извинитесь! – тон явно не допускал возражений. Тот, кого называли поручиком, недовольно пробормотал:
– Прошу прощения, господин чекист…
Играть в прятки было бессмысленно, и Степа открыл глаза. Он не ошибся. Его везли в том самом черном автомобиле, двое молодых людей в штатском сидели рядом с ним на заднем сиденье, еще двое, включая шофера, на переднем. Шторки на окнах салона оказались опущены, но сквозь переднее стекло можно было увидеть освещенную фарами дорогу, вдоль которой мелькали выхваченные неровным светом силуэты деревьев. Итак, его вывезли из Парижа. Кто и зачем – особых сомнений по этому поводу не оставалось.
– Очухались, ваше комиссарское превосходительство? – спросил поручик, сидевший, как выяснилось, слева. Он был молод, даже моложе Степы, но его юное лицо пересекал глубокий рваный рубец.
Косухин решил не реагировать.
– Ничего, у генерала разговорится, – заметил тот, что был за рулем. – Господин капитан, разрешите мне его лично ликвидировать. Должок имеется…
– Это не ко мне, Сергей, – капитан, сидевший справа, был, похоже, не склонен одобрить эту идею. – Никогда не занимался… ликвидацией.
– Тогда выдадим этому типу револьвер и устроим техасскую дуэль, – предложил тот, кто сидел рядом с шофером. – Извините, Виктор, но это ваше чистоплюйство…
Разговор был не из веселых, но Степа заставил себя думать о другом. Эта четверка – явные беляки, видать еще совсем недавно воевавшие против трудового народа где-нибудь на Дону или за Байкалом. Действовали они не по своему усмотрению, а по приказу какого-то неведомого генерала, к которому его, Косухина, и везут. А генерал, и сомневаться в этом нелепо, действовал не без подсказки господина Карла Берга. Все становилось на свои места. Косухин вспомнил полный ужаса взгляд Наташи. Девушка явно что-то знала, и ее странная фраза об офицерах теперь не казалась неуместной.
Авто резко свернуло в лес, прокатилось сотню метров по узкой просеке и выехало на поляну. Блеснул свет фар – еще один автомобиль стоял неподалеку, очевидно дожидаясь встречи.
– Аскольд Феоктистович ждет, – констатировал капитан, когда черная машина затормозила. – Поспешим…
Степа мельком отметил, что столь редкое имя-отчество, вероятно, принадлежит тому самому генералу. Ему почудилось что-то знакомое, но соображать было некогда – Степу вытащили из машины и потащили вперед, навстречу выходившему из другого автомобиля высокому худому совершенно лысому старику. Впрочем, разглядеть внешность генерала было трудно – мешал свет горящих фар, бивший прямо в глаза.
– Вижу, – резкий сухой голос оборвал начавшего было докладывать капитана. – Вы уверены, что не ошиблись?
– Его документы, ваше превосходительство… – капитан передал Степин паспорт старику. Тот, не читая, сунул выданную в Бомбее «липу» в карман:
– Ладно, времени мало, господа. Мешок и веревки захватили?
– Так точно!
Вероятно, захватили не только мешок и веревки, но и несколько кирпичей. А может, поблизости имелось достаточно подручного материала, чтобы упокоить Степу на дне ближайшей речки.
– Что он говорил, капитан? – вопрос был задан небрежно, явно для проформы.
– Ничего, ваше превосходительство…
– То есть? – генерал, уже готовившийся уходить, резко обернулся. – Капитан, вы уверены, что не отправите на тот свет случайного прохожего?
– Да русский он! – вмешался поручик, с нетерпением переминавшийся с ноги на ногу. – Я этих комиссаришек за версту чую!
Генерал подошел поближе и взглянул Степе в лицо. Косухин не преминул усмехнуться, но усмешка тут же погасла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17