Остальные выражали шумное одобрение Плюмажу. Пероль было растерялся.— Друзья мои, — произнес наконец он, — ну, уж если вам так хочется это знать, то вы сами могли бы догадаться. Кому принадлежит замок?— Маркизу де Келюсу, черт подери! Добрейшему сеньору, у которого жены не доживают до старости, Келюсу-на-засове.И что дальше?— Дальше? А вы не догадались? — с простодушным видом удивился Пероль. — Вы работаете на маркиза де Келюса.И вы верите этому? — с наглым видом обратился Плюмаж к сотоварищам.— Нет, — ответил брат Галунье.— Нет, — дружно зашумели остальные. Впалые щеки Пероля слегка покраснели.— Что это значит, прохвосты! — вскричал он.— Потише! — остановил его гасконец. — Мои благородные друзья ропщут, так что поберегитесь. Лучше потолкуем мирно, как порядочные люди. Если я правильно вас понял, дело обстоит следующим образом: маркиз де Келюс узнал, что некий дворянин время от времени проникает в его замок через нижнее окно. Так?— Да, — кивнул Пероль.— Ему также известно, что мадемуазель Аврора де Келюс любит этого дворянина?— Совершенно верно, — подтвердил Пероль.— Это вы так утверждаете, господин де Пероль. Таково, по-вашему, объяснение нашего съезда в харчевне «Адамово яблоко». Кое-кто мог бы счесть это объяснение правдоподобным, но у меня есть основания считать его лживым. Вы, господин де Пероль, сказали нам неправду.— Черт меня побери! — воскликнул тот. — Это уже наглость!Но его голос утонул в криках наемных убийц:— Давай, Плюмаж, говори! Выложи ему все! Гасконец не заставил себя упрашивать.— Во-первых, мои друзья так же, как я, знают, что ночной посетитель, предназначенный для наших шпаг, не кто иной как принц…— Принц! — хмыкнул, пожав плечами, Пероль. Плюмаж продолжал:— Да, принц Лотарингский, герцог де Невер.— Ну, в таком случае вы знаете гораздо больше меня, — заметил Пероль.— Ризы Господни! Это ведь не все. Есть еще кое-что, чего мои благородные друзья, возможно, и не знают. Аврора де Келюс не является любовницей господина де Невера.— Даже так? — бросил Пероль.— Она — его жена! — отрубил Плюмаж. Пероль побледнел и пролепетал:— Откуда ты это знаешь?— Знаю, и это главное. Откуда — это вас не касается. А сейчас я вам докажу, что знаю и еще кое-что. Они тайно обвенчались четыре года назад в Келюсской церкви, и, если сведения мои верны, вы и ваш благородный патрон…Плюмаж с издевательским видом снял с головы шляпу и закончил:— Были, господин де Пероль, свидетелями этого обряда. Пероль не стал отрицать.— Ну, и к чему вы клоните, повторяя эти сплетни? — только и спросил он.— К тому, чтобы открыть имя светлейшего сеньора, которому мы будем служить сегодня ночью, — отвечал гасконец.— Невер женился на мадемуазель Авроре вопреки воле ее отца, — объявил Пероль. — Господин де Келюс жаждет отомстить. Чего проще.— Да, ничего не было бы проще, если бы бедняга На-засове знал про этот брак. Но господину де Келюсу ничего не известно. Ризы Господни! Старый хитрюга не стал бы отправлять на тот свет самого богатого жениха Франции. Все давным-давно уладилось бы, если бы господин де Невер сказал старикану: «Король Людовик желает женить меня на своей племяннице принцессе Савойской, но я этого не хочу. Я тайно обвенчался с вашей дочерью». Но бедняжку принца пугает репутация Келюса-на-засове. Он обожает свою жену и боится за нее.— И каков вывод? — прервал его Пероль.— А таков, что мы работаем не на господина де Келюса.— Это же ясно, — подтвердил Галунье.— Как день, — зашумел хор голосов.— Ну, и на кого же вы, по-вашему, работаете?— На кого? Хм… Кровь Христова! На кого? Вы знаете историю трех Филиппов? Нет? Ну, тогда я вам расскажу ее в двух словах. Это три высокороднейших дворянина, чтоб мне пропасть! Один — Филипп Мантуанский, принц Гонзаго, между прочим, ваш господин, разорившееся и севшее в лужу высочество, готовый задешево продать душу первому встречному дьяволу; второй — Филипп де Невер, которого мы тут поджидаем, а третий — Филипп Французский, герцог Шартрский. Все трое, прах меня побери, красивы, молоды и блистательны. Даже если вы попытаетесь себе вообразить самую крепкую, высокую, небывалую дружбу, вы будете иметь разве что слабое представление о той любви, какую питали друг к другу три Филиппа. Так говорили о них в Париже. Королевского племянника, если позволите, мы оставим в стороне, он к нашему рассказу отношения не имеет. Мы будем заниматься только де Невером и Гонзаго, этими Пифием и Дамоном Пифий (Финтий) и Дамон — два друга, философы-пифагорейцы, жившие в Сиракузах в середине IV в. до н. э. Пифий, приговоренный тираном Дионисием Младшим к смерти, попросил для урегулирования дел отсрочки, оставив в залог вместо себя своего друга Дамона, который согласился умереть, если Пифий вовремя не вернется. Дамона уже привели на место казни, когда возвратился Пифий, и тиран, растроганный такой верностью дружбе, помиловал Пифия.

.— Черт возьми! — воскликну Пероль. — Уж не собираетесь ли вы обвинить Дамона в том, что он желает смерти Пифию?— А что, — отвечал Плюмаж, — подлинный Дамон, живший во времена сиракузского тирана Дионисия, был богат, а у подлинного Пифия не было ежегодного дохода в шестьсот тысяч экю.— Каковой доход, — вставил Галунье, — имеется у нашего Пифия и единственным наследником какового является наш Дамон.— Вы чувствуете, милейший господин де Пероль, насколько это все меняет? — продолжал Плюмаж. — Я добавлю, что у подлинного Пифия не было столь прекрасной возлюбленной, как Аврора де Келюс, а подлинный Дамон не был влюблен в красавицу или, верней сказать, в ее приданое.— Совершенно верно, — вторично вставил Галунье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33