Во всяком случае, внешне он совершенно не походил на тех мужчин, которых каждый день во множестве встречаешь на улице.
Матушка Нобле заговорила первой:
– У этого чужестранца и вправду злобный вид!
– А, главное, хитрый! – добавила дамочка, явившаяся в сад без кавалера; голос ее звучал весьма дружелюбно.
– Ну и красавец же мужчина! – заметила другая особа, чей возраст явно перевалил за сорок.
– У него злые глаза! – испуганно воскликнула молоденькая работница.
Какая-то нянька сокрушенно добавила:
– Ох, кого только не увидишь в Париже!
Малыши уже считали смуглолицего мужчину людоедом и смотрели на него широко раскрытыми от страха глазами.
И только Лили, эта несчастная мать, даже не взглянула на бородатого господина. С потухшим взором она недвижно сидела возле дерева. Губы ее шевелились, однако с них не слетало ни звука; впрочем, по их движению многие догадались, что она повторяла имя дочери: Жюстина.
Толпа, окружавшая незнакомца, сумевшего, наконец, вырваться из рук Медора, становилась все гуще; неожиданно бородач заговорил; сильный акцент сразу выдал в нем иностранца, но никто не брался определить, откуда же этот человек родом.
– Отпустите меня, я не собираюсь бежать! – произнес чужеземец.
Его глухой голос звучал сурово и торжественно.
– Разумеется, он никуда не убежит! – воскликнул мальчишка ростом чуть ниже солдатского сапога. – Отсюда сейчас и мышь не ускользнет!
– С ним все ясно, – заметила матушка Нобле, – он возместит все убытки – да еще с процентами.
– Но зачем ему девочка? – спросил какой-то простак из второго ряда.
– Маленькие дети часто нужны богатым семьям, – со знанием дела важно заявила молоденькая работница. – Особенно когда приходится улаживать дела с наследством.
– Или сохранить благородное имя, – заметила ее соседка. – Да чего уж там, об этом все знают.
– Не говоря уж о том, – подзуживала дама без кавалера, – что эта молоденькая мамаша хороша как ангел, и негодяй вполне мог стянуть ребенка, чтобы заставить маменьку быть посговорчивее.
Подобная мысль явно пришлась собравшимся по вкусу. По толпе пронесся шорох, предвещающий обычно бурные аплодисменты. Отныне смуглый и – что еще хуже! – чернобородый иностранец окончательно превратился в глазах зевак в мелодраматического злодея, которого они с успехом вывели на чистую воду.
Раздались крики:
– Полицию сюда! – И тут же:
– А вот и городская стража!
Настало время арестовать виновного, и, против обыкновения, появление городской стражи было встречено публикой с искренним восторгом.
Общественное мнение нередко склонно заблуждаться – причем самым нелепым образом; так, например, оно охотно обвиняет в жестокости смиренных городских стражей, чья форма послужила образцом для портных Политехнической школы. Держу пари, что, выбрав наугад любого городского стражника и положив ему в карман яйцо, через неделю вы найдете это яйцо в целости и сохранности.
Привычка не спешить превращается постепенно в состояние души, граничащее с религией и философией перипатетиков, живущих по принципу festina lente.
И потому блюстители порядка всегда прибывают на место преступления тогда, когда колесо фиакра уже давно переехало ногу пожилой дамы, споткнувшейся на мостовой; их видят только после того, как уличная стычка затихла сама собой, и я знаю множество злобных натур, готовых потребовать ликвидации славного института городской стражи; критиканов останавливает лишь одно: очень уж сладостно созерцать, как доблестные стражники по двое или по трое неспешно шествуют по тротуару, болтая о вещах в высшей степени достойных и являя собой умиротворяющую картину полного и абсолютного ничегонеделания, ожидающего праведников в райских кущах.
Вот и сейчас городские стражники были верны своему девизу: «Поспешишь – людей насмешишь». Блюстители порядка не торопились, опасаясь разбить яйцо. Следом за ними шли двое мужчин в штатском, которых никто никогда не спутал бы ни со мной, ни с вами.
Часть толпы бросилась к ним, окружила их тесным кольцом и принялась рассказывать о случившемся.
Дело выглядело простым и ясным: имелся некий злоумышленник – англичанин, русский или еще какой-нибудь подозрительный иностранец; его только что схватили на месте преступления, когда он похищал ребенка, то есть, похищал не он, а его сообщница, женщина, переодетая монахиней, а он на глазах у всех вручил ей кошелек, полный золота.
Может быть, в пылком темпераменте парижан и кроется одна из причин, по которой осмотрительные сержанты городской стражи предпочитают бездействовать. Они знают, как охотно обитатели Парижа выдумывают самые невероятные истории.
С серьезным, но скептическим видом оба блюстителя порядка двинулись к иностранцу.
Каждый из них шел, заложив руки за спину: эта поза, как и униформа, является обязательной деталью облика тех, кто днем и ночью охраняет наш покой.
Следом за сержантами по-прежнему следовали двое в штатском.
Десятка три голосов гневно возопили:
– Однако вы не торопитесь!
– А ребенка тем временем увозят все дальше и дальше!
– Эй, не будьте трусами, хоть перед вами и милорд!
– А я? Как мне теперь зарабатывать на хлеб, если родители перестанут доверять мне своих детей? – добавила матушка Нобле. – Вот он, разбойник! Хватайте его!
Медор услыхал вопль почтенной матроны и, скрестив руки на груди, заявил:
– Господом Богом клянусь, что этот человек – преступник!
Два сержанта бесцеремонно отстранили любопытных, преграждавших им путь. Что касается манер наших городских стражей порядка, то мы вполне можем посоветовать этим людям быть несколько помягче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151