– Но почему бы тебе не лечь в постель?
– Хорошо, ты уже входишь в роль, – прошептала Валентина.
– Потому что так мне лучше, – добавила она вслух. – Мне кажется, ты меня охраняешь.
– Значит, ты чего-то боишься?
– Да, иногда... Я вижу моего брата... О, как я его любила! А мой отец... Оба бледные, мертвые... Я хочу спать. Спокойной ночи.
В том положении, которое приняла девушка, ее рот оказался как раз рядом с ухом вдовы.
– А теперь не надо мне отвечать, – произнесла она так тихо, что Леокадия едва смогла разобрать ее слова. – Вы должны сидеть и не двигаться, словно не хотите разбудить спящую, тогда этот человек не догадается, что я шепчу вам на ухо. Смотрите, не потеряйте бумажку, которую я вам дала. Вы ее прочтете потом, когда останетесь одна. Вы, конечно, уже догадались, что я нахожусь в здравом рассудке. Я видела Мориса в тюрьме и знаю, что бояться ему следует вовсе не судей.
При этих словах укротительница так вздрогнула, что девушке пришлось сделать вид, будто она внезапно проснулась.
– Что с тобой? – громко спросила она. – Мне уже успел присниться такой хороший сон... Он всегда мне снится.
– Я тоже задремала, – нашлась с ответом вдова, – только мне приснился дурной сон.
– Хоть бы мой сон вернулся! – мечтательно произнесла Валентина, поудобнее устраиваясь на плече Леокадии.
– Вы не послушались меня, – прошептала она с упреком через несколько мгновений. – Что бы я ни сказала, сохраняйте спокойствие! Нужно, чтобы вы все знали. Морис написал мне, чтобы я принесла ему яду, ибо он не хочет умереть позорной смертью, и я сделала это.
Для шпиона же, скрывавшегося за занавеской, девушка громко добавила:
– Ты меня так напугала, что я не могу уснуть.
– Видите, я полностью сохраняю присутствие духа, – произнесла она шепотом, адресуясь к Леокадии. – Сейчас это нам просто необходимо: нас кругом подстерегают опасности. Несколько дней назад Мориса перевели в тюрьму Форс, и я побывала там – думаю, не без ведома моих тюремщиков. Мы вступили в смертельную схватку. Их много, они хитры как демоны, а я одна, и я ничего не понимаю в жизни. Но разве может Господь Бог допустить, чтобы зло одержало верх над добром? Я продолжаю надеяться, потому что верю в милость Божию.
Валентина почувствовала, что укротительница прижала ее к своей груди.
– Да, я понимаю вас, моя добрая Лео, – прошептала она. – Когда я сказала, что я совсем одна, я была неправа: ведь вы сейчас рядом со мной. Слава Господу, который направил вас ко мне! Но до сегодняшнего дня я действительно была одна. Не спрашивайте меня, я знаю, что вы хотите спросить. Люди, которые меня окружают, делятся на две группы. Конечно, маркиза д'Орнан, которая два года была для меня матерью, предана мне до глубины души. Она не состоит в заговоре, наоборот, она – жертва, потому что ее единственный сын, который должен был продолжить ее род, лежит в могиле. Есть еще один человек, не замешанный в этом грязном деле: это бедная Фаншетта Корона. Не знаю, сколько дней им еще осталось, но поверьте мне, обе они уже приговорены: как я, как Морис, как вы сами.
На этот раз вдова не вздрогнула. Когда опасность угрожала лично ей, она всегда оставалась спокойной.
Леокадия почувствовала, что девушка обнимает ее, и молча улыбнулась.
– Какая вы храбрая, мамаша Лео! – с чувством произнесла Валентина. – Если только против этих страшных людей можно бороться, то нас спасете именно вы! Теперь я расскажу вам, как я получила письмо Мориса и как мне удалось не только выйти из своей тюрьмы, но и проникнуть в его темницу.

XII
ШПИОН

Валентина не ошибалась: за занавесками алькова находилась открытая дверь, ведущая в темную комнату. Там стоял человек, прильнувший лицом к матерчатой перегородке, которая отделяла его от алькова; в ткани были проделаны маленькие дырочки. Выглядел этот человек довольно странно. Он напоминал комедианта, которого застали в момент переодевания.
На шпионе была одежда, которую носил Констанс, но лицо и волосы принадлежали вовсе не лекарю, а тому молодчику, которого мы с вами уже встречали как-то вечером, когда он садился в карету, управляемую Джованом-Баттистой. Вначале на нем был плащ с широкими рукавами и меховые сапоги, а потом он превратился в элегантного кавалера в черном фраке, белых перчатках и лакированных туфлях и был представлен гостям особняка маркизы д'Орнан как барон де ля Перьер.
Приятель-Тулонец прекрасно видел укротительницу и Валентину, сидевшую у камина, однако он не слышал ни единого слова, и это его весьма беспокоило.
«Старик сильно сдал, – думал шпион, – он становится жалким. Кажется, его склонность повсюду расставлять сети превратилась в болезнь. Однажды утром мы проснемся и увидим, что запутались в нашей же паутине. Зачем ему это надо? Ведь лейтенант уже сам попросил яду! Что же касается его подруги... Когда во дворе найдут тело сумасшедшей, которая воспользовалась сном охраны, чтобы выброситься из окна, это ни у кого не вызовет подозрений. Сегодня я опять выполнил его приказ: я нашел эту женщину, представляющую для всех нас большую опасность. Если бы я не сделал этого, меня могли бы убить. Однако с этим пора кончать. Время старика прошло, надо ему уступить место молодым! И не я один так думаю...»
Как раз в тот момент вдова вздрогнула в первый раз, узнав, что Валентина видела Мориса. Девушка попыталась исправить оплошность укротительницы, притворившись, что ее разбудил внезапный толчок, но обмануть Лекока было непросто.
– Уверен, малышка водит нас за нос! – прошептал он. – А мы создаем ей для этого великолепные условия! Она такая же сумасшедшая, как я – папа римский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157