ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Эти листки представляли собой полное собрание сочинений мадам Самайу. Дело в том, что она была еще и поэтессой.
Первым делом Леокадия разыскала стихотворение, которое она пропела под гитару Мориса во время их первой встречи. Глаза женщины увлажнились, пока она читала это четверостишие, так удачно выразившее тоску ее измученной души:
Ах, если бы меня мое зверье сожрало!
Все лучше, чем терпеть такую муку.
Меня проглотят – и любви как не бывало!
Палач мой будет осужден на вечную разлуку.
– Теперь с этими глупостями покончено, – прошептала вдова, вытирая слезы. – Сейчас я люблю Мориса материнской любовью!
Наконец, под стихами, на дне сундука, покоился пакет, в котором лежали деньги и ценные бумаги.
Взяв пакет, мамаша Лео свалила все остальное обратно в сундук, заперла его и поставила на место.
– Я надеялась, что скопила деньжат на старость, – произнесла вдова грустно, но решительно. – Да видно, не судьба... Все мое богатство пойдет прахом. Чтобы устроить побег, нужны немалые деньги: каждому тюремщику надо дать на лапу. Наверное, в моем возрасте уже поздновато снова сколачивать состояние... Но это все неважно! Если мне не удастся снова разбогатеть, я умру в нищете, только и всего! Зато я спасу моего дорогого мальчика!
С пакетом под мышкой укротительница вышла из своего вагончика и направилась в балаган.
Очевидно, Эшалот спал не больше хозяйки, поскольку, стоило ей постучать в дверь, он тотчас же открыл.
Тем временем уже рассвело. Сказав, что она последит за Саладеном, мамаша Лео отправила Эшалота за кофе с молоком в одну из тех забегаловок, которые не закрываются ни днем, ни ночью.
Вскоре они позавтракали. И Эшалот, и вдова волновались, словно солдаты перед сражением, однако это отнюдь не лишило их аппетита.
Ели они молча. Наконец вдова сказала:
– Все, закрываем лавочку.
– Но ведь сегодня должны прийти господин Гонрекен и господин Барюк... – заметил Эшалот.
– Пошли они к черту! – вскричала мамаша Лео. – Мне наплевать, понял? Ты знаешь, о чем я сейчас думаю. Эта мысль вытеснила у меня из головы все остальные. Послушай, парень, я, конечно, встречала людей поумнее тебя, но ты предан мне, а это – главное.
– Если бы я только мог пожертвовать собой... – начал было Эшалот.
– Успокойся! – махнула рукой укротительница. – Пока не надо... Нам нужно обделать довольно деликатное дельце, понимаешь? Засовывай своего карапуза в сумку. Ты пойдешь со мной.
– О, как я рад! – воскликнул Эшалот. – Но как же лев?..
– Черт с ним! – решительно заявила Леокадия. – Пусть подыхает, если хочет! А балаган пусть сгорит ко всем чертям! Собирайся! Мы начинаем войну!
XXIII
КАБАЧОК «СВИДАНИЕ В ФОРС»
Мне кажется, что у современного Парижа много достоинств: улицы стали широкими, город наполнился воздухом и светом. Конечно, на это потребовалось много денег, но, как известно, чистота – превыше всего. Одним словом, Париж стал гораздо опрятнее.
Однако когда создавалось одно, разрушалось другое. То очарование, которое было присуще старому городу, исчезло.
Появились новые роскошные бульвары, вдоль которых стоят только богатые дома. Они по-своему красивы, и все же я вспоминаю иной Париж, не такой современный и прилизанный, Париж, в котором дворцы не стеснялись соседства лачуг.
Тот Париж принадлежит истории. О каждом его доме можно было рассказывать легенды. Сейчас от него осталось лишь несколько островков, побродить по которым полезнее, чем прочитать несколько толстых ученых книг.
Я вспоминаю мансарду, в которой была написана моя первая книга. Это произошло в 1840 году. Как быстро летит время! Мое окно выходило на улицу Паве, и из него был виден особняк Карнавале, в котором жила мадам де Севинье Мари де Рабютен-Шанталь, маркиза де Севинье (1626–1696) – французская писательница, автор знаменитых «Писем», адресованных дочери и изданных в 1726 году.
. Боюсь, что это чудное здание постигнет печальная участь многих других домов: его начнут реставрировать. Раньше на этом месте стоял особняк Карла Лотарингского – родовое гнездо Гизов Гизы – представители одного из знатнейших дворянских родов Франции, сыгравшие большую роль в истории этой страны.
.
Из моего окна был виден также особняк Ламуаньон, построенный Карлом Девятым Карл IX (1550–1574) – король Франции с 1560 года.
для герцога Ангулемского, сына Мари Туше Мари Туше (1549–1638) – фаворитка Карла IX, мать его сына, Карла Ангулемского.
, о котором велеречивый Таллеман де Рео Гедеон Таллеман де Рео (1619–1690) – французский мемуарист, описавший в своих «Забавных историях» нравы времен Людовика XIV.
говорил: «Он стал бы величайшим человеком своей эпохи, если бы не был таким мошенником».
Когда слуги требовали свое жалованье, герцог Ангулем ский отвечал им: «Негодяи, разве вы не видите эти четыре улицы у моего особняка? Здесь же так удобно просить милостыню у прохожих!»
Тем не менее, существование этого высокородного жулика может оправдать тот факт, что в его спальне появился на свет суровый адвокат Людовика Шестнадцатого месье де Мальзерб Кретьен Гийом де Ламуаньон де Мальзерб (1721–1794) – судейский чиновник, адвокат короля Людовика XVI (1754–1793) на процессе, проходившем во время Великой французской революции; был казнен.
.
Наконец, из моего окна можно было увидеть живописные крыши особняков Комон и Бриен. В самом деле, выглядели они весьма симпатично, и это доказывает, что форма порой серьезно расходится с содержанием. Дело в том, что в этих особняках была тюрьма.
Таким образом, я жил по соседству с Форс, в которой сидел когда-то наш друг лейтенант Морис Паже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Первым делом Леокадия разыскала стихотворение, которое она пропела под гитару Мориса во время их первой встречи. Глаза женщины увлажнились, пока она читала это четверостишие, так удачно выразившее тоску ее измученной души:
Ах, если бы меня мое зверье сожрало!
Все лучше, чем терпеть такую муку.
Меня проглотят – и любви как не бывало!
Палач мой будет осужден на вечную разлуку.
– Теперь с этими глупостями покончено, – прошептала вдова, вытирая слезы. – Сейчас я люблю Мориса материнской любовью!
Наконец, под стихами, на дне сундука, покоился пакет, в котором лежали деньги и ценные бумаги.
Взяв пакет, мамаша Лео свалила все остальное обратно в сундук, заперла его и поставила на место.
– Я надеялась, что скопила деньжат на старость, – произнесла вдова грустно, но решительно. – Да видно, не судьба... Все мое богатство пойдет прахом. Чтобы устроить побег, нужны немалые деньги: каждому тюремщику надо дать на лапу. Наверное, в моем возрасте уже поздновато снова сколачивать состояние... Но это все неважно! Если мне не удастся снова разбогатеть, я умру в нищете, только и всего! Зато я спасу моего дорогого мальчика!
С пакетом под мышкой укротительница вышла из своего вагончика и направилась в балаган.
Очевидно, Эшалот спал не больше хозяйки, поскольку, стоило ей постучать в дверь, он тотчас же открыл.
Тем временем уже рассвело. Сказав, что она последит за Саладеном, мамаша Лео отправила Эшалота за кофе с молоком в одну из тех забегаловок, которые не закрываются ни днем, ни ночью.
Вскоре они позавтракали. И Эшалот, и вдова волновались, словно солдаты перед сражением, однако это отнюдь не лишило их аппетита.
Ели они молча. Наконец вдова сказала:
– Все, закрываем лавочку.
– Но ведь сегодня должны прийти господин Гонрекен и господин Барюк... – заметил Эшалот.
– Пошли они к черту! – вскричала мамаша Лео. – Мне наплевать, понял? Ты знаешь, о чем я сейчас думаю. Эта мысль вытеснила у меня из головы все остальные. Послушай, парень, я, конечно, встречала людей поумнее тебя, но ты предан мне, а это – главное.
– Если бы я только мог пожертвовать собой... – начал было Эшалот.
– Успокойся! – махнула рукой укротительница. – Пока не надо... Нам нужно обделать довольно деликатное дельце, понимаешь? Засовывай своего карапуза в сумку. Ты пойдешь со мной.
– О, как я рад! – воскликнул Эшалот. – Но как же лев?..
– Черт с ним! – решительно заявила Леокадия. – Пусть подыхает, если хочет! А балаган пусть сгорит ко всем чертям! Собирайся! Мы начинаем войну!
XXIII
КАБАЧОК «СВИДАНИЕ В ФОРС»
Мне кажется, что у современного Парижа много достоинств: улицы стали широкими, город наполнился воздухом и светом. Конечно, на это потребовалось много денег, но, как известно, чистота – превыше всего. Одним словом, Париж стал гораздо опрятнее.
Однако когда создавалось одно, разрушалось другое. То очарование, которое было присуще старому городу, исчезло.
Появились новые роскошные бульвары, вдоль которых стоят только богатые дома. Они по-своему красивы, и все же я вспоминаю иной Париж, не такой современный и прилизанный, Париж, в котором дворцы не стеснялись соседства лачуг.
Тот Париж принадлежит истории. О каждом его доме можно было рассказывать легенды. Сейчас от него осталось лишь несколько островков, побродить по которым полезнее, чем прочитать несколько толстых ученых книг.
Я вспоминаю мансарду, в которой была написана моя первая книга. Это произошло в 1840 году. Как быстро летит время! Мое окно выходило на улицу Паве, и из него был виден особняк Карнавале, в котором жила мадам де Севинье Мари де Рабютен-Шанталь, маркиза де Севинье (1626–1696) – французская писательница, автор знаменитых «Писем», адресованных дочери и изданных в 1726 году.
. Боюсь, что это чудное здание постигнет печальная участь многих других домов: его начнут реставрировать. Раньше на этом месте стоял особняк Карла Лотарингского – родовое гнездо Гизов Гизы – представители одного из знатнейших дворянских родов Франции, сыгравшие большую роль в истории этой страны.
.
Из моего окна был виден также особняк Ламуаньон, построенный Карлом Девятым Карл IX (1550–1574) – король Франции с 1560 года.
для герцога Ангулемского, сына Мари Туше Мари Туше (1549–1638) – фаворитка Карла IX, мать его сына, Карла Ангулемского.
, о котором велеречивый Таллеман де Рео Гедеон Таллеман де Рео (1619–1690) – французский мемуарист, описавший в своих «Забавных историях» нравы времен Людовика XIV.
говорил: «Он стал бы величайшим человеком своей эпохи, если бы не был таким мошенником».
Когда слуги требовали свое жалованье, герцог Ангулем ский отвечал им: «Негодяи, разве вы не видите эти четыре улицы у моего особняка? Здесь же так удобно просить милостыню у прохожих!»
Тем не менее, существование этого высокородного жулика может оправдать тот факт, что в его спальне появился на свет суровый адвокат Людовика Шестнадцатого месье де Мальзерб Кретьен Гийом де Ламуаньон де Мальзерб (1721–1794) – судейский чиновник, адвокат короля Людовика XVI (1754–1793) на процессе, проходившем во время Великой французской революции; был казнен.
.
Наконец, из моего окна можно было увидеть живописные крыши особняков Комон и Бриен. В самом деле, выглядели они весьма симпатично, и это доказывает, что форма порой серьезно расходится с содержанием. Дело в том, что в этих особняках была тюрьма.
Таким образом, я жил по соседству с Форс, в которой сидел когда-то наш друг лейтенант Морис Паже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157