ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Он сказал… чтобы я была с вами честна до конца, чтобы не лгала вам… Вы понимаете, о чем я?
– Да, Наташа… Я тоже хочу, чтобы вы были со мной предельно откровенны – пожалуйста, я умоляю вас… Я вам никогда не лгал и впредь не стану этого делать. Я думаю, вам хорошо известно о том, что ваш супруг вызвал меня на дуэль…
Да что такое с ним сегодня? Полноте – да он ли это? Ее влюбленный белокурый рыцарь, подняв голову, в упор смотрел на нее тяжелым, мрачным взглядом, без тени улыбки, и она испугалась, почуяв неладное, и заметалась, не ожидая ничего подобного… Она была, пожалуй, готова к тому, что он накинется на нее с поцелуями и пылкими признаниями, но не к суровому допросу.
И вообще… Что он себе позволяет – кажется, его фамилия пока еще Геккерн, а не Бенкендорф!
Вместо ответа она томным, медленным жестом поправила колье на тонкой шее и, полуоткрыв влажный красный ротик и чуть прикусив нижнюю губу, уставилась в окно, на тусклый и промозглый ноябрьский день, не имеющий ничего общего с осенью – холодный и промозглый, зимний, сырой, рано клонившийся к темно-серому свинцовому закату.
– Что вы хотите услышать от меня, Жорж? При чем тут я? – Натали чувствовала, что ее нервы натянуты до предела, терпение вот-вот иссякнет, а быстренько закончить весьма опасный разговор страстными поцелуями скорее всего не удастся, что было непонятно и странно и совсем уж не похоже на обычное поведение влюбленного мужчины. – Зачем вы пришли – чтобы учинить мне допрос? Может, вы еще начнете кричать на меня? – В ее нежном голосочке зазвенели серебряные колокольчики, послышались слезы, и янтарные глазки, прекрасно натренированные перед зеркалом, безупречно выразили смесь смятения и страха. Нижняя губка ее дрогнула, и ей удалось наконец благополучно выжать слезу.
На Дантеса это, кажется, произвело должное впечатление, и он мучительно покраснел, не сводя с нее печальных голубых глаз, в которых так явно светились пронзительная жалость и тягостный упрек.
– Натали, – по-детски жалобно протянул он, – ну скажите мне правду, я не знаю, что мне делать… Ваш муж может убить меня… А за что, скажите, – за что? Любите ли вы меня? Если да, то я готов немедленно, сей же час умереть за вас. – Он снова взглянул ей в глаза, и она увидела настоящие, непритворные слезы, готовые вот-вот хлынуть градом. – Но если я вам безразличен… и если меня убьют, то это просто польстит вашему самолюбию, да? Вы быстро утешитесь и найдете себе новую жертву? Вы готовы так просто перешагнуть через чью-то смерть, потом легко забыть о ней, потом наметить себе другую жертву… потому что все сойдет вам с рук? Потому что надежное прикрытие всегда будет вам обеспечено?
Ах вот как ты теперь заговорил… пытаешься во всем обвинить меня, дрянной мальчишка – а я-то думала, что пришел поговорить со мной о любви!
– Да… как вы смеете! На что вы намекаете, Жорж? – страшно раздосадованная красавица повысила голос, впервые начисто забыв о кокетстве, и ее янтарные косящие глаза вспыхнули недобрым, желтым огнем, сделав ее похожей на изготовившуюся к прыжку тигрицу.
– Натали… Ну пожалейте меня, умоляю… Только скажите мне, что это неправда… что это все досужие светские сплетни, невозможный бред… будто бы вы любите государя…
Он даже представить себе не мог, что у волшебных фей и неземных созданий может быть такая тяжелая рука.
Что там Катрин рассказывала про мать… значит, есть в кого…
Две увесистых пощечины, одна за другой, да еще и с применением длинных, остро выточенных ногтей, до крови царапнувших щеку… Вторая пощечина была нанесена точным ударом маленького, но неожиданно крепкого Натальиного кулака, который резко, с неженской силой впечатался в его глаз.
Перед глазами замелькали и расплылись разноцветные круги и мелкие светящиеся точки. Жорж, охнув от неожиданности и дикой боли, отшатнулся, выпустив из объятий Натали.
– Только попробуйте сказать об этом хоть кому-нибудь, Дантес! Вы поняли? А ваши нелепые подозрения оставьте при себе – потому что завтра весь свет с вашей легкой руки начнет говорить об этом! – Наташа почти кричала, что было совершенно не похоже на нее, ее прелестные черты исказились, на лбу от напряжения проступили тонкие морщинки и капельки пота, лицо покраснело, а нос явно нуждался в пудре.
– Неужели вы считаете меня сплетником, Натали? – потрясенно прошептал Жорж, не веря своим глазам. Из прелестного белокрылого ангела Натали на его глазах превращалась в орущую сварливую бабу. – И почему вы так кричите… как будто это – правда?..
– Кто вам сказал? Да… как вы смеете? Вы просто дрянной, избалованный мальчишка, привыкший ни в чем себе не отказывать! Только попробуйте!.. Мой муж… дуэль… да кто же вам… да он вас… дойдет до ушей государя, и тогда… Сибирь… каторга…
Так, значит, это правда… Хромоножка не зря предупреждал меня… и не обманул… Как больно! – подумал он, закрыв лицо руками. Ничего себе удар, прямо-таки гвардейский…
– …Дядя Дантес, дядя Дантес! Вам больно? Маленькая Лизочка, пятилетняя дочь Идалии, внезапно влетела в гостиную за брошенной впопыхах куклой и остановилась, пораженная увиденной картиной.
«Дядя Дантес» неподвижно стоял у кресла, схватившись руками за лицо, а «тетя Наташа», красная и растрепанная, некрасиво кривящая искусанные губы, поспешно убегала прочь, хлопнув напоследок дверью и даже не сказав аи revoir, как полагается воспитанной даме…
Поеду сейчас же к Маше Вяземской, решила Наталья. Там у нее будет Елизавета Хитрово с дочерью… Россеты… Вот уж я распишу в подробностях наше с тобой любовное свидание, moncher, уж я постараюсь… и назавтра весь Петербург благодаря Голой Лизке узнает, что ты – гнусный насильник, а твой приемный отец – развратный и грязный интриган…
Ты дурак, милый мальчик – и без пяти минут труп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Да, Наташа… Я тоже хочу, чтобы вы были со мной предельно откровенны – пожалуйста, я умоляю вас… Я вам никогда не лгал и впредь не стану этого делать. Я думаю, вам хорошо известно о том, что ваш супруг вызвал меня на дуэль…
Да что такое с ним сегодня? Полноте – да он ли это? Ее влюбленный белокурый рыцарь, подняв голову, в упор смотрел на нее тяжелым, мрачным взглядом, без тени улыбки, и она испугалась, почуяв неладное, и заметалась, не ожидая ничего подобного… Она была, пожалуй, готова к тому, что он накинется на нее с поцелуями и пылкими признаниями, но не к суровому допросу.
И вообще… Что он себе позволяет – кажется, его фамилия пока еще Геккерн, а не Бенкендорф!
Вместо ответа она томным, медленным жестом поправила колье на тонкой шее и, полуоткрыв влажный красный ротик и чуть прикусив нижнюю губу, уставилась в окно, на тусклый и промозглый ноябрьский день, не имеющий ничего общего с осенью – холодный и промозглый, зимний, сырой, рано клонившийся к темно-серому свинцовому закату.
– Что вы хотите услышать от меня, Жорж? При чем тут я? – Натали чувствовала, что ее нервы натянуты до предела, терпение вот-вот иссякнет, а быстренько закончить весьма опасный разговор страстными поцелуями скорее всего не удастся, что было непонятно и странно и совсем уж не похоже на обычное поведение влюбленного мужчины. – Зачем вы пришли – чтобы учинить мне допрос? Может, вы еще начнете кричать на меня? – В ее нежном голосочке зазвенели серебряные колокольчики, послышались слезы, и янтарные глазки, прекрасно натренированные перед зеркалом, безупречно выразили смесь смятения и страха. Нижняя губка ее дрогнула, и ей удалось наконец благополучно выжать слезу.
На Дантеса это, кажется, произвело должное впечатление, и он мучительно покраснел, не сводя с нее печальных голубых глаз, в которых так явно светились пронзительная жалость и тягостный упрек.
– Натали, – по-детски жалобно протянул он, – ну скажите мне правду, я не знаю, что мне делать… Ваш муж может убить меня… А за что, скажите, – за что? Любите ли вы меня? Если да, то я готов немедленно, сей же час умереть за вас. – Он снова взглянул ей в глаза, и она увидела настоящие, непритворные слезы, готовые вот-вот хлынуть градом. – Но если я вам безразличен… и если меня убьют, то это просто польстит вашему самолюбию, да? Вы быстро утешитесь и найдете себе новую жертву? Вы готовы так просто перешагнуть через чью-то смерть, потом легко забыть о ней, потом наметить себе другую жертву… потому что все сойдет вам с рук? Потому что надежное прикрытие всегда будет вам обеспечено?
Ах вот как ты теперь заговорил… пытаешься во всем обвинить меня, дрянной мальчишка – а я-то думала, что пришел поговорить со мной о любви!
– Да… как вы смеете! На что вы намекаете, Жорж? – страшно раздосадованная красавица повысила голос, впервые начисто забыв о кокетстве, и ее янтарные косящие глаза вспыхнули недобрым, желтым огнем, сделав ее похожей на изготовившуюся к прыжку тигрицу.
– Натали… Ну пожалейте меня, умоляю… Только скажите мне, что это неправда… что это все досужие светские сплетни, невозможный бред… будто бы вы любите государя…
Он даже представить себе не мог, что у волшебных фей и неземных созданий может быть такая тяжелая рука.
Что там Катрин рассказывала про мать… значит, есть в кого…
Две увесистых пощечины, одна за другой, да еще и с применением длинных, остро выточенных ногтей, до крови царапнувших щеку… Вторая пощечина была нанесена точным ударом маленького, но неожиданно крепкого Натальиного кулака, который резко, с неженской силой впечатался в его глаз.
Перед глазами замелькали и расплылись разноцветные круги и мелкие светящиеся точки. Жорж, охнув от неожиданности и дикой боли, отшатнулся, выпустив из объятий Натали.
– Только попробуйте сказать об этом хоть кому-нибудь, Дантес! Вы поняли? А ваши нелепые подозрения оставьте при себе – потому что завтра весь свет с вашей легкой руки начнет говорить об этом! – Наташа почти кричала, что было совершенно не похоже на нее, ее прелестные черты исказились, на лбу от напряжения проступили тонкие морщинки и капельки пота, лицо покраснело, а нос явно нуждался в пудре.
– Неужели вы считаете меня сплетником, Натали? – потрясенно прошептал Жорж, не веря своим глазам. Из прелестного белокрылого ангела Натали на его глазах превращалась в орущую сварливую бабу. – И почему вы так кричите… как будто это – правда?..
– Кто вам сказал? Да… как вы смеете? Вы просто дрянной, избалованный мальчишка, привыкший ни в чем себе не отказывать! Только попробуйте!.. Мой муж… дуэль… да кто же вам… да он вас… дойдет до ушей государя, и тогда… Сибирь… каторга…
Так, значит, это правда… Хромоножка не зря предупреждал меня… и не обманул… Как больно! – подумал он, закрыв лицо руками. Ничего себе удар, прямо-таки гвардейский…
– …Дядя Дантес, дядя Дантес! Вам больно? Маленькая Лизочка, пятилетняя дочь Идалии, внезапно влетела в гостиную за брошенной впопыхах куклой и остановилась, пораженная увиденной картиной.
«Дядя Дантес» неподвижно стоял у кресла, схватившись руками за лицо, а «тетя Наташа», красная и растрепанная, некрасиво кривящая искусанные губы, поспешно убегала прочь, хлопнув напоследок дверью и даже не сказав аи revoir, как полагается воспитанной даме…
Поеду сейчас же к Маше Вяземской, решила Наталья. Там у нее будет Елизавета Хитрово с дочерью… Россеты… Вот уж я распишу в подробностях наше с тобой любовное свидание, moncher, уж я постараюсь… и назавтра весь Петербург благодаря Голой Лизке узнает, что ты – гнусный насильник, а твой приемный отец – развратный и грязный интриган…
Ты дурак, милый мальчик – и без пяти минут труп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83