Нет ответа и на самый главный вопрос – что дал визит.Именно эта проблема волновала Персиваля Годлимана летом 1940 года, когда немецкая армада, словно косой, прошлась по французским пшеничным полям. Англичане при этом в полном замешательстве так поспешно ретировались из Дюнкерка, как вылетает пробка из бутылки.Профессор Годлиман знал о средних веках больше, чем кто-либо другой. Его книга о знаменитой «Черной смерти» Эпидемия чумы.

во многом заставила по-иному взглянуть на историю средневековья; она стала бестселлером и была опубликована в «Пингвин букс» Известное английское книжное издательство.

. Получив известность благодаря этой работе, Годлиман обратился к чуть более раннему и менее изученному периоду.Однажды в Лондоне, прекрасным июньским днем, ровно в 12.30 секретарша вошла в кабинет и увидела, что Годлиман склонился над столом и внимательно изучает рукопись. Профессор усердно трудился над переводом каких-то латинских каракулей, делая пометки своим еще менее разборчивым почерком. Секретарша собиралась перекусить в садике на Гордон-сквер, поэтому торопилась. Она терпеть не могла пыльные комнаты и иллюминированные рукописи, от которых веет холодом и мертвечиной, – вечно нужно носить с собой целую связку ключей, и вообще все это похоже на склеп.Годлиман стоял у аналоя, поджав ногу, как нахохлившаяся птица. На его лице отражался блеклый свет от свисавшего подсвечника – он вполне мог сойти за привидение монаха-летописца, охраняющее свой драгоценный труд. Девушка кашлянула в надежде, что на нее обратят внимание. Перед ней стоял невысокого роста мужчина около пятидесяти лет, с покатыми плечами, слабым зрением, в костюме из твида. Она знала, что он в здравом уме, с рассудком все в порядке, надо лишь «вытащить» его из средних веков. Секретарша опять кашлянула и громко произнесла:– Профессор Годлиман!Он оторвался от рукописи и, увидев девушку, улыбнулся. Теперь он был похож уже не на привидение, а на доброго рассеянного старичка.– А, здравствуйте. – В его голосе прозвучало удивление, как будто он встретил своего соседа по дому посреди пустыни Сахары.– Вы просили меня напомнить сегодня о ленче с полковником Терри в «Савое» Фешенебельный ресторан в Лондоне.

.– Да, да, знаю. – Он вынул часы из кармана и взглянул на них. – Если я собираюсь пройтись, то, пожалуй, пора отправляться.Секретарша кивнула.– Я принесла ваш противогаз.– Вы так любезны! – Он улыбнулся, и она подумала, что профессор еще очень даже ничего... не старый. Годлиман взял противогаз и спросил:– Пиджак надевать?– Утром он был вам не нужен. На улице тепло. За вами закрыть?– Спасибо, спасибо. – Он сунул записную книжку в карман пиджака и вышел.Секретарша оглянулась, передернула плечами и вышла вслед за ним. * * * Полковник Эндрю Терри был краснолицым шотландцем, тощим, как большинство заядлых курильщиков, с редкими темными волосами со следами бриллиантина. Годлиман увидел его сидящим за столиком в углу зала в «Савое». В пепельнице лежало три окурка. Полковник встал и протянул руку.– Добрый день, дядюшка Эндрю, – по-семейному поздоровался Годлиман, ибо Терри действительно приходился ему дядей по линии матери.– Ну как ты, Перси?– Ничего, пишу себе книгу о Плантагенетах. – Годлиман сел за стол.– Эти твои рукописи все еще в Лондоне? Ты меня удивляешь.– Почему?Терри зажег сигарету.– Увез бы ты их куда-нибудь подальше от Лондона, от этих бомбежек.– А что, действительно стоит?..– Хм... Да добрая половина собраний Национальной галереи уже спрятана где-то под землей в Уэльсе и лежит себе целехонькая. Вот уж действительно, молодой Кеннет Кларк более расторопен, чем ты. Тебе, старина, тоже давно пора что-то предпринять. Не думаю, что к тебе ходят сейчас много студентов.– Это уж точно. – Годлиман взял предложенное официантом меню. От напитков он отказался. Терри, напротив, даже не взглянул на меню.– Нет, серьезно. Перси, почему ты торчишь в городе? При этом вопросе глаза Годлимана прояснились, словно изображение на экране, когда настраивают фокус, – похоже, только сейчас он стал по-настоящему размышлять.– Абсолютно нормально, когда город оставляют дети, национальные галереи, крупные институты, но я... это все равно, что бежать как крыса, и пусть сражаются другие, в том числе и за твою жизнь. Конечно, логики здесь мало, но в таком вопросе куда важнее то, что подсказывает тебе сердце, а не логика.Терри улыбнулся, как улыбается человек, не ошибшийся в своих догадках. Он не стал даже развивать тему и сразу перешел к меню.– Боже, это ж надо. Послушай, как звучит – пирог «Лорд Вултон»!Годлиман ухмыльнулся.– Уверен, это все та же картошка и так далее. Когда официант принял заказ и ушел, Терри завел разговор о политике:– Что ты думаешь о новом премьере?– Черчилль? Он осёл. Впрочем, Гитлер уж какой идиот, а посмотри, у него все получается. Сам-то ты как считаешь?– С Черчиллем мы могли бы поладить. По крайней мере, настроен он решительно.Годлиман поднял брови.– Мы? Ты что, снова в игре?– Я никогда не уходил с поля, ты же знаешь.– Да, но ты говорил...– Перси, послушай, есть конторы, которые в один голос твердят, что не работают на Военное ведомство.– Черт побери. И все это время ты...Тут подали закуску и к ней бутылку бордо. Годлиман не пил, он ел консервированную лососину и о чем-то думал. Наконец Терри спросил:– Вспоминаешь былые годы?– Да, есть что вспомнить о молодости. Та война была просто ужасной. – Годлиман произнес это с какой-то тоской в голосе.– Нынешняя война совсем другая. Мои ребята уже не ходят за линию фронта, чтобы обнаружить противника, как это делал ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17