Наш «Стейнвей» в прекрасном состоянии.
И Кэтрин заиграла, без малейшего смущения делясь своим даром с аудиторией, состоявшей из знаменитостей.
Сначала гости, привлеченные волшебными звуками в большой зал, внимали — ошеломленно и зачарованно. Затем, в ответ на предложение Кэтрин называть произведения, которые они хотели бы послушать, посыпались бесчисленные заявки. Репертуар пианистки был весьма обширен, и она с удовольствием исполняла и Баха, и Шопена, и Гершвина, и рок-н-ролл.
Как всегда, Кэтрин играла с огромной радостью и, как всегда, виртуозно, пока… не появился Джеймс. За минуту до этого, лукаво подмигнув жене, президент страны поинтересовался у Кэт, знает ли она «Я разлетаюсь на кусочки»? Кэтрин, разумеется, знала и как раз начала эту песню, когда вошел Джеймс.
«Как символично!» — подумала несчастная Кэт, чувствуя, как и сама разлетается на кусочки, что случалось всякий раз, когда Джеймс устремлял на нее свой пристальный взгляд. Щеки девушки вспыхнули розовым пламенем, а сердце учащенно забилось, что уж никак не было связано с последствиями длительной диеты. Кэт сегодня немного перекусила, и тело ее с благодарностью ответило на прекращение голодовки неожиданным взрывом энергии.
Кэтрин начинала уже привыкать к пылающим щекам и учащенному сердцебиению, возникавшему без предупреждения всякий раз, как Джеймс оказывался поблизости. Но сейчас она почувствовала, что даже ее совершенная техника начала разлетаться на кусочки. Изящный пальчик неожиданно ошибся клавишей — одной, потом второй! Разумеется, никто, кроме самой Кэтрин, не заметил этой неточности в легком и быстром волшебном танце ее прекрасных рук.
Но сама Кэтрин заметила и… О, как бы ей хотелось именно сейчас играть замечательно, легко, без фальши — для Джеймса. Но… не получалось. Так же как не получалось поднять глаза и встретиться с ним взглядом и улыбнуться — приветливо и благодарно. О да, Кэтрин запросто могла одарить очаровательной улыбкой президента Соединенных Штатов, и смело выдержать его восхищенный взгляд, и даже поговорить с ним, не прекращая замечательный танец искусных пальчиков на клавиатуре. Но она не смела взглянуть на Джеймса, не оборвав при этом, безнадежно и окончательно, свою игру.
Итак, Кэт играла, мысли ее путались, пальцы ее ошибались, но взглядом она так и не встретилась с Джеймсом.
Он оставался в зале совсем недолго. Стерлинг договорился с несколькими гостями об ужине на яхте, и они отправились в плавание. «Ночной ветер» все еще мелькал маленьким бело-голубым пятнышком в море, когда Кэтрин и Алекса покинули вечеринку.
— Мама?
— Кэт! — задохнулась Джейн от счастья. На глазах у нее выступили слезы, а голос наполнился радостью. Как же терпеливо и отчаянно они с Александром ждали возвращения своей любимой дочери! До чего нестерпимо им хотелось примчаться к Кэт, заключить в объятия и заверять снова и снова в своей безграничной родительской любви! Но Джейн и Александр понимали, что такое путешествие должна совершить Кэтрин. Кроме того, они понимали, что, даже начав свое возвращение домой — к любви, Кэт предстоит пройти длинный и трудный путь. И сейчас в конце концов это ее путешествие началось.
Джейн услышала в голосе дочери робкую надежду, чутко понимая, что и само слово «мама» для Кэт уже большой, смелый шаг. С мая месяца ее письма начинались «Здравствуйте» и «Bonjour», а не с таких знакомых и таких трогательных приветствий, как «Дорогие мама и папа» или «Милые мамочка и папочка».
— Привет. А папа дома?
— Он как раз идет наверх взять другую трубку.
Они молча подождали, пока Александр не поднял трубку второго телефона.
— Как ты, Кэт? — Голос его чуть дрожал от волнения.
— У меня все прекрасно, папа. Я звоню, просто чтобы сказать «привет».
Они проговорили целый час, и Кэт рассказала о потрясающих впечатлениях от Нью-Йорка, и о новых произведениях, которые она разучивает, и об уик-энде, проведенном в Инвернессе, и о том, что чувствует себя прекрасно, великолепно, совсем как раньше.
Раньше… Призрак из прошлого, который на самом деле не существует. В тумане потрясающих описаний болезненное воспоминание о правде неожиданно пронзило Кэт, заставив ее прервать рассказ на полуслове. Последовало молчание. Джейн и Александр терпеливо ждали, отчаянно молясь, и в конце концов Кэтрин опять нашла в себе силы и заговорила.
Да, она вышлет кассеты с записями новых исполняемых ею произведений. Как только получит от Марион фотографии, на которых президент, первая леди и Алекса стоят, облокотившись на рояль, за которым играет Кэтрин, сразу же пришлет и их. И еще она смущенно пообещала звонить.
Кэт, милая Кэт снова позвонит! Для Джейн и Александра это было самое прекрасное обещание из всех. Ведь оно означало, что отважное путешествие Кэтрин домой, к родителям и их любви, по-настоящему началось.
Глава 14
«— Вы, сенатор, получили существенную прибавку к жалованью, то есть взятки за последние голосования по оборонным контрактам.
— Это нелепо, мисс Уинслоу, не говоря уже о клеветнических обвинениях, ни одного доказательства которых у вас, вероятнее всего, нет.
— У меня имеются документы, которые вы считали уничтоженными. На самом деле они сейчас в распоряжении председателя сенатской комиссии по этике. В моем офисе случайно оказались их копии, не желаете взглянуть?
— Не очень-то вы преуспеете с этими приемчиками желтой прессы, мисс Уинслоу!
— Я и не пытаюсь в чем-то преуспеть. А вот вы, сенатор, очень стараетесь. Но теперь вы наконец попались».
Глаза Алексы — Стефани Уинслоу, сияющие торжествующим светом, в упор смотрели на возмущенного «сенатора».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133