— Зачем?
— А я откуда знаю?
— Вот всегда у тебя так, — проворчала Сонька.
Карманы были пусты. Я еще раз взглянула на покойника: цвет волос из-за крови не определишь, лицо разбито, ухо разорвано, отпечатки пальцев отсутствуют, тело в тех местах, где его можно было рассмотреть под синяками и ссадинами, без особых примет.
Если таковые и были, то мы их не увидели.
Более или менее уверенно можно было утверждать лишь, что это молодой мужчина.
Выходило, могила его останется безымянной.
— Ладно, — решилась я, — поехали.
— Может, попозже, — заскулила Сонька.
— Чем скорее мы от него избавимся, тем лучше.
— Ну и вляпались, ну и вляпались, — запричитала моя подружка и тут же совершенно другим голосом спросила:
— Медальон заметила?
А я-то надеялась, что обойдется. Как же…
— Заметила, — ответила я зло. На шее покойника на толстой витой цепочке висел медальон: в овале две сплетенные змеи. Работа тонкая, вещь оригинальная, и если мои скромные познания со мной шуток не шутят дорогая.
— Надо снять, — сказала Сонька с легкой грустью.
— Спятила? Убийцы не сняли… Значит, причина была. Вещица заметная.
— Я бедная женщина, и как я, по-твоему, смогу золото в землю зарыть?
— Сможешь.
— Что я, дура какая? Спрячем. В конце концов его переплавить можно. Золото, оно и в Африке золото, слышь, Гретхен? — не унималась Сонька Как-то мы должны компенсировать свои муки.
— У, крохоборка? — разозлилась я. — Что значит гены: за копейку удавишься.
— Твои-то не лучше, у трупов зубы дергали.
— Коронки, — поправила я.
— Коронки что, не зубы? И кто бы говорил о копейках? Эта штука денег стоит, слышишь? Мы ж не будем им на рынке трясти…
— Заткнись, — рявкнула я и замахнулась.
Сонька втянула голову в плечи и зажмурилась. Через несколько секунд приоткрыла один глаз и, убедившись, что драться я не собираюсь, расслабилась.
— Ладно, чего ты… — пробормотала она жалобно.
Я махнула рукой:
— Делай, что хочешь, только если тебя за этот медальон потом прирежут, не стони.
— Ты мне еще спасибо скажешь, — обрадовалась Сонька, снимая цепочку. Мы еще….
— Не мы, а ты, — перебила я, — мародерка.
— Ну как хочешь. Я этот медальон внукам в наследство оставлю.
— Каким внукам? У тебя и детей-то нет.
— Может, будут.
Сонька ушла прятать медальон, а я грустно смотрела на покойника.
— Что ж нам с тобой делать-то? — спросила я задумчиво, но он ничего не предложил. — Славку разбудим? — осведомилась я, когда Сонька вернулась.
— С ума сошла? У Славки язык, как помело. Нет уж, мы этого парня сюда притащили, придется нам с тобой отсюда нести.
Вздохнув, мы ухватились за полы пальто и понесли труп к машине.
— Давай в багажник, — сказала Сонька, — ему теперь все равно.
Засунуть труп в багажник оказалось делом нелегким, мы потратили на это минут десять.
— Лопаты где? — спросила я.
— В машине. — Сонька заняла водительское место, я села рядом, и мы покатили на кладбище, не включая фар. Был второй час ночи, в лесу темень жуткая. А в багажнике покойник.
— Гретка, — начала ныть подружка, — может, все-таки в милицию, а?
— Ты вспомни, как он выглядит, хочешь познакомиться с теми, кто его так отделал?
Санька не хотела. Мы остановились возле ограды и вышли.
— Хорошо, хоть яму рыть не надо, — сказала Сонька. Мы достали лопаты, открыли багажник, собираясь вытащить покойника, и тут очень отчетливо поблизости хрустнула ветка. Мы замерли, вглядываясь в темноту.
Там, впереди, кто-то был и также ждал, замерев.
— Бежим, — выдохнула Сонька, хлопнув крышкой багажника. Мы бросились в машину, пока я лопаты засовывала, Сонька завела ее, к счастью, с первого раза, через несколько секунд мы уже неслись по дороге.
— «Хвоста» нет? — деловито спросила Сонька.
— Нет, — не очень уверенно ответила я, вглядываясь в темноту.
Машина притормозила у крыльца, когда Сонька спросила трагическим шепотом:
— И что теперь?
Я напрягла мозги. Безрезультатно. Попробовала еще раз, с тем же успехом. Положительно, сегодня я ни на что больше не годилась, вздохнула и сказала:
— Давай-ка спать. Утро вечера мудренее.
Сонька была похожа на выжатый лимон, и возражать сил у нее, как видно, не было.
— А труп? — смиренно спросила она. — Оставим в машине?
— Сдурела? Давай его в чулан.
В третий раз за ночь мы ухватились за полы пальто и поволокли покойника в дом.
— И чего мы так испугались, — ворчала я, задыхаясь от тяжких трудов, никого ведь на кладбище не было.
— Может, не было, а может, и было. Как хочешь, только я туда больше не поеду.
Мы положили труп на полу в чулане, возле самой стены, и прикрыли старой скатертью.
— Идем спать, — сказала я, — на ногах не держусь.
Мы торопливо умылись и полезли на печь. Лежали рядом, не шевелясь, и в потолок смотрели. Голова шла кругом, а сна не было.
— Гретка, — вдруг позвала Сонька.
— А?
— Следы остались.
— Что? — не поняла я.
— Следы от машины, прямо к нашему дому.
— О, Господи, — простонала я, поднимаясь.
— Ты куда?
— Следы заметать.
Мы вышли из дома, обломили с тополя две большие ветки и наперегонки рванули к кладбищу, волоча ветки за собой. Добежали до развилки, развернулись и помчались обратно. Вся эта суета с покойником здорово действовала на нервы. Вот и спасай людей после этого. Я на Соньку покосилась, она неслась рядом и выглядела полной идиоткой. Я, надо полагать, выглядела не лучше.
Ветки мы забросили в огород и вернулись в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11