Заключите для меня при дворе несколько пари о том, что у Ее Милости будет ребенок через год и двойное пари, если она разрешится от бремени до истечения этого времени.
Котени нервно сглотнул. Это было не в характере Генриха. Он знал, что Тюдор часто ставит ловушки для неосторожных, но никогда раньше он не играл в такие игры с близкими друзьями.
– Да, Ваша Милость, – сказал он неуверенно, подумав, неужели он и впрямь впал в такую немилость из-за нескольких слов. Это не радовало, но поведение Генриха было очень необычным в последнее время.
– Вот еще что, Эдвард. Я не люблю брать деньги у моих друзей. Смотри же, чтобы пари заключались с теми, кто все еще близок к Йоркширскому дому. Они будут рады проиграть, потому что это будет означать, что внук Эдварда IV будет сидеть на троне.
Ум девонширца не был таким острым, как у многих близких друзей Генриха, но он был отнюдь не глупым. Широкая улыбка отразилась на его лице.
– О да, сир, они будут счастливы. Они также охотно будут верить тому, что вы очарованы белой розой. Думаю, мне, пожалуй, пора пойти и возвестить утро. Тогда не будет казаться, что я говорю, зная, что вы все услышите.
Генрих дружески хлопнул его по плечу, девонширец сделал прощальный поклон и удалился. Генрих задумчиво посмотрел на закрывшуюся за ним дверь, на его лице появилась гримаса отвращения от необходимости выставлять напоказ интимные подробности, он передернул плечами. Тело короля было инструментом политики в той же мере, как и его разум.
– Нед.
– Сир?
– Мне надо, чтобы ты отправился во Францию. Как скоро ты будешь готов?
– Завтра. Сегодня, если дело спешное.
– Нет, не так спешно. Я хочу, чтобы вы организовали выкуп за освобождение Дорсета и Бурчье, и мне понадобится время, чтобы собрать какие-то деньги. В любом случае будет невозможно уплатить всю требуемую сумму сразу. Вам следует сделать все возможное, чтобы освободить их обоих, но если французы освободят только одного, это должен быть Дорсет.
– Дорсет!
– Да. Не хотите ли вы, чтобы я сказал, что предпочитаю моих ланкастерских друзей моему брату, ставшему мне родным после моей женитьбы?
– О!
– Можно это не скрывать. Об этом можно, даже нужно говорить открыто. И если будут намекать, что Ее Милость оказала влияние на мой выбор, не отрицайте этого.
Пойнингс кивнул в знак согласия.
– Как долго это будет сдерживать ненавистников, как вы думаете, сир?
Генрих пожал плечами.
– Некоторое время. Не дольше, чем потребуется матери королевы просить меня о чем-то, чего я ей дать не смогу. Другим, более благоразумным, потребуется несколько дольше. Каждый день – это победа, Нед.
В голосе Тюдора вдруг зазвучала усталость, и Пойнингс встретил симпатию в его глазах. По его мнению, Генрих умело демонстрировал невероятную ловкость и постоянно поддерживал своим видом впечатление уверенности. Они были напряжены до предела, слишком много работали и слишком хорошо сознавали, что стабильность королевства – это не более чем тонкая корка льда над бурными потоками бунтов. Но Генрих, не только руководивший, но и контролировавший всю работу, сделанную другими, не мог выказывать ни усталости, ни страха. Первый же признак слабости короля проломил бы лед, и они были бы снесены потоком. Пойнингс намеревался что-то сказать, когда стражник у дверей объявил прибытие Ловелла, Динхэма и Эджкомба. Генрих улыбнулся им и сделал знак рукой.
– Я плохо отдохнул прошлой ночью, это, полагаю, вам приятно услышать. Но этот недостаток отдыха удивительным образом укрепил меня и придал сил. Итак, я готов задать вам работу, работу более трудную, чем когда-либо раньше. Динхэм, мне нужны деньги, действительно большая сумма, и скоро.
Казначей провел рукой по усталому лицу.
– Ваша Милость, денег нет. Вы это знаете и знаете, на что пошел каждый пенни, который мы изыскали и получали до сих пор.
– Ловелл?
Канцлер казначейства вздохнул.
– Мы можем задержать кое-какие выплаты купцам. Доверие к вам очень высоко, сир. Несколько сотен фунтов здесь и там, возможно. Какой доход будет в следующем месяце и далее – очень трудно оценить.
– Эджкомб?
Управляющий делами двора усмехнулся.
– Ну, если вы отправитесь в поездку по стране, сир, у вас не будет больших расходов на содержание двора, поскольку вы будете жить за счет знатных господ и городов, которые вы посетите, не говоря уж об ожидаемых подарках. Скажите мне, как долго вы будете находиться в поездке, и я скажу вам, насколько я смогу сократить расходы.
– Кое-что, но не достаточно и недостаточно быстро. Хорошо, Динхэм, мы можем одолжить?
Лицо казначея посветлело.
– Да, здесь проблем не будет.
Губы Генриха сжались. У него были строгие принципы как в отношении правительств, так и королей, у которых были долги. Он даже выплатил некоторые долги по закладным Ричарда III, но времени на то, чтобы наполнить казну, не было. Торговля была подорвана правлением Ричарда при его непосредственном участии, так что таможенные сборы не достигали их обычной величины, а сбор доходов от конфискованной собственности протекал вяло. Более того, суммы, выплачиваемые из казны, были необычайно велики. Расходы на коронацию и торжества по случаю бракосочетания были непомерными; от них не далеко отстала стоимость новых одеяний для него самого и его обнищавшей свиты. Время… если бы только у него было время. Экономией и поощрением торговли он мог бы наполнить казну и… Но время было именно то, чем он не обладал, а деньги могли быть сначала получены, а уж затем возвращены, как бы ему не нравился такой маневр.
– Очень хорошо, Динхэм, берите взаймы. Так много, сколько вы сможете получить и вместе с тем, чтобы вы сами верили, что я смогу вернуть долг в разумные сроки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123