Он был вне себя. Эта ведьма его просто околдовала. Но, взглянув на невестку, тоже читавшую письмо от Роджера, она увидела, что Элизабет позеленела еще больше. Действовали на Роджера колдовские чары или не действовали, но письмо жене было явно не любовным.
— Мадам, я должна покинуть Херефордский замок, — с трудом выговорила Элизабет.
Значит, Роджер все-таки выгоняет ее из замка! Вместо радости сердце леди Херефорд упало. Ну зачем она написала Роджеру тогда и выдала признание Элизабет!
— Не надо, Элизабет, этого делать. Роджер сейчас сердит, но это не будет длиться вечность. Если ты уедешь, тебе все равно придется вернуться, потому что своим следующим письмом он сам попросит об этом. Посмотри, — она протянула Элизабет свое письмо, — он и на меня ужасно разгневался.
Сначала Элизабет хотела отказаться от предложения, хорошо зная, что, если бы Роджер захотел познакомить их с тем, о чем он сообщал каждой из них, то написал бы общее письмо, сэкономив пергамент и силы. Но колебалась она недолго; ее тронуло выражение женской солидарности леди Херефорд, что было еще одним признаком исправления ее настроения, ну и, конечно, было любопытно. Когда она брала письмо леди Херефорд и протягивала ей свое, в ее глазах мелькнула искорка смеха — первая с того злосчастного дня принятия решения отправиться в Колби. «Если бы нас видел сейчас Роджер, его бы хватил удар», — подумала она.
— Элизабет, тут Роджер ничего не говорит, чтобы ты уезжала! Он сердит, это так, и ты не должна выводить его из себя самовольными действиями, даже если тебя и обидели его слова… И должна сказать, что тебе не на что обижаться. На твоем месте, говорю это дружески, я бы сейчас без его указания никуда не уезжала. Сама знаешь, что получается, когда поступаешь ему назло. — Леди Херефорд не могла удержаться, чтобы не сказать это, и Элизабет потупилась, но преднамеренное напоминание ее греха против ожидания не причинило ей большой боли. — Если ты решила уезжать лишь потому, что он просит тебя быть доброй снохой, можешь не беспокоиться. Мне это вовсе не нужно, а ему больше ничего говорить не стану, раз он не желает слушать моих советов.
Это было очень мило с ее стороны, и Элизабет сама поделилась с ней некоторыми обстоятельствами.
— Я еду по его распоряжению. Об этом он просил меня во вчерашнем письме. Мне надо отправиться в Честер. Вернусь, как только смогу.
Элизабет по-прежнему не хотелось уезжать, она все еще сомневалась, сумеет ли уломать отца, но теперь она решила попытаться. На ее решение повлиял жесткий выговор от Херефорда, вызвавший в ней легкое раздражение, на которое, ей казалось, она была уже не способна. Еще более важным оказалось краткое и решительное заявление Роджера в письме матери, что жена ему нужна и без нее он не может. Здесь Элизабет невольно улыбнулась: эти слова предназначались не ей. Ах, как бы она могла подколоть его за позу мужа-деспота, который и не подозревает, что две женщины, даже не любя друг друга, могут объединиться против мужчины, намеренного их вышколить!
* * *
Необычайно холодный и дождливый март сменился теплым и солнечным апрелем. На мирных полях честерских угодий появилась нежная зелень молодых всходов. Дымка такой же нежной зелени окутывала ветви дуба, бука, лиственниц и осин, обещая щедрую тень и летнее великолепие. По пути к родному дому на сердце Элизабет стало удивительно легко, и она стала мурлыкать какую-то песенку, где говорилось о приходе весны. В самой глубине души оставалось что-то отчаянно черное, что могло всплыть наружу, оглушить и сломить ее, но это было очень далеко. А впереди ее ожидало немало приятного и радостного, хотя встреча с отцом поначалу была какой угодно, но только не радостной, потому что битье, о котором Элизабет все время говорила, она получила от Честера. О ее прегрешении он узнал от Линкольна, который с большим удовольствием поиздевался над своим сводным братом за негодное воспитание дочери. Вдвойне разъяренный ее поступком и срамом, который этот поступок на него навлек, он встретил Элизабет оплеухой, уложившей ее на землю. Она поднялась, и он с воплями набросился на нее снова. Честер решил, что она приехала к нему просить защиты от гнева мужа. Загораживаясь от его ударов, она сначала пыталась ему что-то объяснять, но Честер был невменяем, продолжал ее колотить и проклинать. Она была уже вся в синяках и сама разозлилась не на шутку. То, что ее не понимают и даже не хотят выслушать, привело Элизабет в ярость и полностью освободило от депрессии. В конце концов она применила свой старый способ защиты: сама обложила его крепкими солдатскими выражениями и схватилась за свой маленький кинжал. Честер знал на опыте, что этот кинжальчик может больно ранить, и отступил. Отец и дочь стояли друг против друга пунцовые от бешенства и тяжело дышали.
— Вон отсюда, — крикнул Честер, — вон! Чтобы ноги здесь твоей не было! Херефорд тебя убьет и правильно сделает. Иди прячься в другом месте!
Внезапно его гнев сменился выражением глубокого уныния.
— Элизабет, почему?! Как ты могла! Зачем?
— Не буду тебе отвечать, хоть убей меня на месте! Можешь обо мне не беспокоиться. Я уйду. Дай мне горы золота, я не пробуду здесь и часа дольше, чем мне надо. «Прячься!» Я лучше тебя защищусь и от Херефорда, и от кого хочешь. Я скорее сдохну, чем попрошу твоей помощи! — Она перевела дух и сказала спокойнее: — Я приехала по поручению мужа и только ради него одного имею с тобой дело.
— Да что он, с ума сошел, доверять тебе после этого! Не может быть! Он еще в своем уме.
Элизабет сразу пришло на ум решение ее задачи, и гнев ее мгновенно утих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131