Он начал было сердито выговаривать ей за это, но тут же прервал себя. Даже в раздражении он не мог упрекать Элизабет. Он попытался подобрать слова для выражения своего чувства, думая потом написать ей, но мысли возвращались к физическому влечению, он сбивался и наконец бросил эту затею, сильно расстроившись. Все выходило не так. Он твердо знал, что с Элизабет ему будет непросто, что не избежать с ней скандалов и брани, но и мысли, что он ей безразличен или что предложение его принято лишь потому, что «всякая женщина должна быть отдана мужу или Христу», у него не было, и все-таки она почему-то противилась всему, что было связано с женитьбой… Даже эта красивая дорога была ему не в радость. С каким нетерпением торопил он время во Франции, чтобы поскорее вернуться, пуститься в поход и готовить восшествие на престол Генриха! Херефорд почувствовал, что ему становится плохо, и сглотнул подступающую тошноту. Да, если бы ему сказали во Франции, о предложении, которое его ждало здесь, он с ума бы сошел от радости! Что же с ним происходит?
— Милорд! — Голос Алана Ившема выдернул его из мрака, в который он неумолимо погружался.
— Что такое? — Его выводило из себя даже то, что могло отвлечь от черных мыслей.
— Вьючные лошади сзади валятся, милорд. Вы едете слишком быстро, они не поспевают.
— Ладно, — Херефорд отмахнулся от оруженосца и осадил коня. Он неосознанно торопил его, пытаясь поскорее уйти от тяжких раздумий.
Алан пожал плечами и вернулся к Вильяму Боу-чемпу.
— Два года за границей, видно, дорого стоили его светлости. Уж очень он изменился.
Боучемп рассмеялся:
— Нет, Алан, это не два года там, а две недели тут. Могу тебе сказать, что две минуты в обществе Элизабет могут стоить двадцати лет ссылки.
— Помилуй нас, Господи! — с жаром взмолился Ившем, подняв глаза к небу.
— Воистину. Они только и делали, что цапались, как кошка с собакой. Могу понять всякого, кто бросается на нее, только увидев, но его светлость знает ее с детских лет! Думал, хватит у него ума разобраться в ней. А может быть, дело вовсе не в ней? Скорей всего он ищет способа, как привязать к себе Честера помимо клятвы.
— Женившись на Элизабет, он этого уж точно добьется. Лорд Честер души не чает в дочке. Если бы он не цацкался с ней так, и его светлость бы не маялись. Ты, наверное, прав: что-то надвигается, хватим мы лиха. Если дело пойдет так дальше, придется Честера крепко держать. Он все высматривает, откуда ветер дует; может повернуть не туда.
— А потом, он всегда может выгнать бабу из ее наследного замка, как она станет не нужна или отец умрет. Если от нее будет толку мало, у него братья есть, поддержат. Вальтер, правда, пустое место — одни хлопоты с ним, а вот Майлз, говорят, мальчишка что надо.
Алан Ившем с удивлением посмотрел на Вильяма:
— Слушай, ты четыре года провел с ним бок о бок, как ты можешь говорить такое? Я его знаю с Фарингдо-на… Там и мне, и ему лучше было умереть, чем отступить… Уже в шестнадцать лет, скажу тебе, это был мужчина. Но когда я посмотрел, во что он превращается с матерью и сестрами, совсем было решил не приносить присяги и уйти от него: мне тогда показалось, что смелость его — это мальчишеская бравада, и вся его отвага кончилась с первой схваткой. Но когда, оправившись, мы снова были в строю, я понял: в нем как бы два разных человека. С нами он один, добродушен, но тверд. С женщинами — как дрессированная собачка, готов ходить на задних лапках. Леди Элизабет может вывести его из себя, но достанется за это не ей, а нам с тобой.
— Мать и сестры — это совсем другое дело. Верно, он прямо тает и порхает, когда они с ним… И это, конечно, хорошо. Дом его полон тепла и ласки. Ты посмотри, как там бегут его встречать, как ублажают и балуют! Его женщины всегда веселы, им никогда не трудно спеть или сплясать для него, они рады обшить его и вместе развлекаться. Ты верно заметил, Алан, во Франции он уже не был таким веселым и беззаботным. Перемена в нем меня теперь не удивляет, я уже забыл, что раньше, когда мы еще были в Англии, он хохотал целыми днями.
— Да, он привык, чтобы его нежили и холили. Некоторым действительно это нужно, и в доме у него славно… И угораздило же его ради союза с Честером свататься к такой язве! Он никогда не бросит ее, но она его со света сживет.
— Не скажи. Это он так со своими родными, а с чужими… Он может мягко говорить, но если кто ему наскучит или досадит — прощай, голубка! Ни слезы, ничто не поможет!
— А, черт побери, да что он, спятил?! — Ившем, обернувшись на шум, увидел, что еще одна лошадь споткнулась. — Давай к нему, Боучемп, скажи, чтобы попридержал коня. Пусть теперь он тебе разок голову откусит, а я гляну, что там в обозе.
Но Херефорд тоже услышал шум. Он, как хороший предводитель, независимо от собственных переживаний хорошо чествовал, что происходит в отряде, поэтому сразу остановился, изготовившись к бою, и увидел причину переполоха.
— Кто ведет обоз? Почему не следят за порядком? — крикнул он подъехавшему Боучемпу.
— Вы быстро едете, милорд, — отвечал Вильям неторопливо, — обоз не поспевает за вашим боевым конем по рыхлому снегу.
— Надо меньше болтать, а смотреть, куда лошадь ступает. Скажи им, если еще одна упадет, шкуру спущу с него и с тебя тоже.
— Ваша воля, милорд.
— Слушай, как ты держишь копье, что это, удочка у тебя? Как я тебя учил?
— Извините, милорд, рука побаливает после того падения. Я исправлюсь.
— Эх ты, дуралей! Давай его сюда, сам буду держать. Почему не перевязал руку? Сильно ушиб? Дай посмотреть.
— Да ничего, заживет. Рука работает, вот копье тяжеловато.
— Ну смотри. Закутай ее потеплее, чтобы не разболелась, она тебе понадобится скорее, чем ты думаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131