Я не сложу оружия сегодня, чтобы снова браться за него завтра. Я желаю принести чистую присягу с ясным умом, не оскверняя ее мыслями об увертках от своего долга. Мой долг — биться за короля, а не поднимать против него бунт. Вы думаете, у меня не болит душа, когда я гляжу вперед, а еще больше — оглядываясь назад?
Роджер стряхнул с себя руку Честера.
— Пустите меня! Дайте дорогу, надо смыть с себя всю грязь, пока я в силах это сделать. Я все сказал!
Глава третья
Тихо протекли трое суток. В день приезда Херефорда к вечеру пошел снег. Честер и его будущий зять на следующее утро отправились на охоту, но она не задалась и едва не окончилась трагически. Лошадь Вильяма Боучемпа оступилась, сбросила седока и сломала переднюю ногу. Завалив одного оленя, они еще поохотились с борзыми, но, здраво рассудив, свернули травлю и возвратились в относительное тепло замка. Там джентльмены коротали время, сидя за шахматами или играя в карты, пили сдобренное пряностями вино и слушали, как Элизабет играет на лютне.
Подписали брачный контракт, в обсуждении которого Элизабет принимала самое живое участие; все пункты документа она обсуждала столь горячо и продуктивно, что прелаты церкви, присутствовавшие как писцы и свидетели, смотрели на договаривающиеся мужские стороны с нескрываемым изумлением. Если для Честера и Херефорда подобное участие было делом обычным и они либо отклоняли ее мнение, либо соглашались с ним, то епископ Честерский счел нужным прочесть ей длинное наставление об ее не совсем девическом и подобающем поведении. Это ли сказалось, что было сомнительно, поскольку нравоучения епископа за многие годы никакого влияния на Элизабет не имели, или что-то другое возымело действие, Херефорд и Честер решить не могли. Во всяком случае, Элизабет утихомирилась, и жизнь в доме шла спокойно.
На четвертый день еще до полудня из Херефордского замка прискакал полузамерзший, весь заиндевевший курьер. Первой из пакета Херефорд извлек записку матери. Он читал улыбаясь, а когда передавал се Честеру, заметил, что мать прекрасно жила в разлуке с ним два года, а теперь вот соскучилась на следующий день. Второе письмо он просто молча просмотрел, а еще одно быстро повергло его в мрачное настроение. Элизабет молча наблюдала за женихом, не желая расспрашивать его раньше отца, который ждать не стал.
— Ну что там, Роджер? Что так нахмурился?
— Есть от чего, — буркнул Херефорд. — На, прочти.
Он протянул свиток, на котором Честер увидел королевскую печать. Элизабет нетерпеливо переводила глаза с одного на другого: отец тоже помрачнел, а Херефорд, поймав ее взгляд, показал, что она тоже может прочесть.
Честер передал ей дочитать письмо, в которое она всматривалась через его плечо, и глянул на Херефорда.
— Откуда Стефану известно, что ты вернулся? Как он смеет так тебя называть?
— Как смеет! Да потому что прячется за толстыми стенами! — Херефорд задыхался от ярости, которая нарастала в нем по мере того, как он вдумывался в прочитанное. Он вскочил, чуть не плача от негодования. — О Боже, я забью ему в глотку его собственные слова! Он у меня будет глотать эти «легитимные отпрыски», все до единого, потом свои уши, потом — глаза… — Он грохнул по шахматной доске, разбив в кровь руку и разметав шахматные фигурки.
Появившийся в зале епископ торопливо подошел к юноше.
— Смирение, сын мой! Сколько раз я говорил вам, что эта игра — изобретение дьявола. Посмотрите, какую неприязнь она порождает между сыном и отцом!
Херефорд молча ходил по залу, с силой вонзая кулак в ладонь другой руки. Честер тоже не вступил в разговор с богословом и сердито отвернулся.
— Дело не в игре, отец мой, — разъяснила Элизабет. Глаза ее вспыхнули желтым огнем озлобленной волчицы. — Вы только посмотрите, как этот король, да покарай его Господь за такую наглость, ставит себя выше святой церкви! — Элизабет тоже была разъярена, но мужской спеси в ней не было, гнев ее не ослепил, и она увидела возможность отвести нависшую угрозу. — Вы посмотрите, как он ставит свою власть над Божьей! — крикнула она, протягивая епископу послание короля. — Он запрещает брак лорда Херефорда со мной. Отец дает свое согласие, церковь подтверждает, что мы не допускаем кровосмешения, и вашими руками благословляет нас, я, наконец, согласна. Разве не церкви надлежит скреплять таинство брачного союза? Почему король вторгается в промысел Божий?
— Дочь моя, дай сперва мне самому прочесть, — запротестовал епископ, но цели своей Элизабет уже добилась. Князь церкви, подобно мирским коллегам, ревниво оберегал свои привилегии и благодаря предисловию Элизабет воспринял послание Стефана с предубеждением, как посягательство на свою духовную власть. Он не обратил особого внимания на то место, где говорилось, что Стефан как сюзерен Херефорда, — хотя это, строго говоря, было не совсем верно, потому что Херефорд ему не присягал, — может не позволить ему жениться, и сосредоточился на той стороне дела, которая целиком входила в его компетенцию.
— Это же несуразность! Если вы не состоите в кровном родстве и обвенчаны в храме, то ваши дети признаются законными и должны наследовать ваши земли. Король не может лишать этого права законных детей, даже детей крепостных, не говоря уж о свободных лордах на собственной земле. Может, в каких-то случаях, — заколебался прелат, убоявшись зайти слишком далеко, — король может конфисковать имение, но законный брак никак не может дать для этого ни малейшего основания.
— Конечно! — согласилась Элизабет. Ее грудь высоко вздымалась. — Но какой священник посмеет теперь обвенчать нас при таком запрете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131